Постоянно действующая палата третейского суда в Гааге в своем недавнем решении определила, что Российская Федерация должна компенсировать 18 украинским юридическим лицам и одному физлицу $159 млн убытков в связи с утратой активов из-за аннексии Крыма. Виталий Мазур, партнер юридической фирмы SENSUM, специально для Mind поясняет, насколько велики шансы истцов получить желаемую компенсацию и какие исторические параллели напрашиваются в контексте этого разбирательства.
Казалось бы, какая ирония судьбы: третейский суд (Permanent Court of Arbitration), который был создан в Гааге по инициативе царя Николая II «c целью поиска наиболее объективных средств обеспечения всем народам преимуществ настоящего и прочного мира и прежде всего ограничения постоянного развития существующих вооружений» уже не в первый раз выносит решения против наследницы Российской империи и никак не может обеспечить прочный мир.
Чего ждать от России? Добровольно РФ исполнять решение третейского суда в Гааге, очевидно, не будет. Для этого у Москвы есть прекрасная законодательная база и официальная позиция:
Вспомним нашумевшее дело ЮКОСа, когда этот же арбитраж (в другом составе трибунала) решил, что государство РФ должно выплатить бывшим акционерам компании $50 млрд. Основаниями для рассмотрения стало нарушение Договора к Энергетической хартии. В этом процессе от РФ даже был назначен арбитр, и вроде бы страна принимала участие в процессе. Но в итоге решение арбитража Россия пока успешно обжаловала в нидерландском Государственном суде по мотивам юрисдикции и арбитрабельности – Договор к Энергетической хартии не ратифицирован государством (Россией). Пока идет долгий процесс в суде апелляционной инстанции.
Еще один пример, но уже из Стокгольмского арбитража – это тоже «Дело ЮКОСа»: спор между испанским инвестиционным фондом, который инвестировал в ЮКОС, и РФ. Тут как раз речь шла о защите инвестиций на основании соответствующего двустороннего договора (на основании аналогичного договора сейчас пытаются получить компенсации за крымские активы) между Испанией и СССР. Несмотря на позитивное для инвесторов решение арбитража, Апелляционный суд Стокгольма отменил решение местного суда (который поддержал испанцев) и постановил, что у третейского суда не было полномочий для рассмотрения дела по существу. Апелляционный суд буквально прочитал статью двустороннего договора, где речь шла исключительно о «размере и порядке выплаты компенсации».
У акционеров ЮКОСа остается еще возможность легализовать и инициировать решения арбитражей в странах – участницах Нью-Йоркской конвенции (их 150) – главное,чтобы в стране признания все-таки было имущество РФ.
Конечно приятно вспомнить, с какой скоростью происходит арест активов после решений еще не обжалованных арбитражей. Например, в ходе арестов имущества во Франции, Бельгии, Австрии были затронуты активы РФ и других лиц, которые фактически принадлежат государству: банки, представительства, СМИ, негосударственные организации и даже имущество иностранных епархий РПЦ. «Под раздачу» попали и дипломатические представительства, но у них особый иммунитет и арест был оперативно снят.
Что в действительности присудили в Гааге? Не совсем верно сейчас говорить, что «Гаагский суд назначил компенсацию за оккупацию Крыма». Следует различать частные иски инвесторов от претензий государства.
Можем вспомнить, как по результатам войны в Персидском заливе резолюцией Совета Безопасности ООН Ирак понес финансовую ответственность за ущерб, причиненный в результате его вторжения в Кувейт. В итоге корпорации и отдельные лица подали заявки в размере $350 млрд. А поскольку с имуществом за границей у Ирака было не так радужно, то средства должны были поступать исходя из 30% доли нефтяных доходов Ирака от программы поставок нефти.
Сейчас в работе третейского суда в Гааге – еще семь дел по спорам между инвесторами и Россией, в том числе от НАК «Нафтогаз Украины», ПАО «Укрнафта», аэропорта Бельбек, ПАО «ДнепрАзот».
Смогут ли украинские компании реально взыскать суммы убытков в случае позитивного решения арбитража? С добровольным исполнением все понятно, а вот в случае принудительного исполнения подобных арбитражных решений многое, если не все, зависит от политической воли других государств и инструментов влияния, которые они сочтут нужным применить к ответчику. До радикального «газ в обмен на…» вряд ли дойдет. И в любом случае эта история будет уже лежать в плоскости дипломатии, а не юриспруденции.