Вечером 30 марта стало известно, что польская государственная компания PGNiG (Polskie Górnictwo Naftowe i Gazownictwo) выиграла в Стокгольмском арбитраже спор против «Газпрома» о ценах на газ в рамках действующего контракта за период с 1 ноября 2014 года по 29 февраля 2020 года.
Теперь российская корпорация должна компенсировать PGNiG за переплаченные поставки около $1,5 млрд. Эта сумма почти вдвое превышает запланированные собственные инвестиции PGNiG в строительство газопровода Baltic Pipe, по которому с 2022 года на польский рынок начнет поступать газ из Норвегии. Ирония в том, что стимулом для реализации столь «антироссийского» проекта стала жесткая позиция «Газпрома», который отказался изменить условия своих долгосрочных стандартных контрактов и продавать газ по более низким ценам, отвечающим изменчивой рыночной ситуации.
Президент PGNiG Ежи Квечиньский говорит, что полученные от «Газпрома» средства компания направит на финансирование проектов, которые позволят расширить бизнес. Речь, прежде всего, о новых нефтегазовых месторождениях, газовой генерации, альтернативной энергетике и водородных технологиях. «Диверсификация импорта газа продолжает оставаться нашим приоритетом. Мы продолжим работу, чтобы стать полностью независимыми от российских поставок», – отметил он.
Впрочем, независимость от «Газпрома» вовсе не означает полный отказ от импорта газа из России, если условия такого сотрудничества будут отвечать актуальной рыночной ситуации. Аналогичной позиции стал придерживаться и НАК «Нафтогаз Украины», после того как в прошлом году Стокгольмский арбитраж принял сторону компании в споре с «Газпромом», а украинская сторона получила почти $3 млрд компенсации.
Новые обстоятельства и тенденции на газовом рынке позволяют «Нафтогазу» и PGNiG более активно, как никогда ранее, развивать взаимовыгодное партнерство. Подробности об интересах польской стороны в Украине Ежи Квечиньский рассказал в интервью для портала BiznesAlert.pl, которое было опубликовано в минувшую пятницу.
Mind предлагает своим читателям ознакомиться с адаптированным переводом этого актуального материала, где президент PGNiG уделил много внимания стратегии компании, связанной с диверсификацией бизнеса, и ключевым направлениям сотрудничества с Украиной. А также объяснил, каким видит взаимодействие с «Нафтогазом» для реализации идеи по созданию газового хаба.
– Что хорошего и плохого вы увидели в бизнесе PGNiG, после того как возглавили компанию в конце 2019 года?
– PGNiG – довольно устойчивая польская компания. У нее сильные позиции на внутреннем рынке, но она может усилить свою роль в странах Центральной и Восточной Европы.
Повышение ценности компании сейчас будет самой большой и сложной задачей. Но PGNiG может успешно ее решить, если трансформируется в многопрофильную группу, бизнес которой диверсифицирован в разных, но взаимосвязанных сегментах энергетического сектора.
Все крупные энергокомпании движутся в этом направлении. Они не только добывают или продают углеводороды, но также инвестируют в новые для себя направления.
Пожалуй, это именно то, чего не хватало PGNiG в прошлом. Бизнес не был достаточно диверсифицирован. Конечно, в структуре компании есть PGNiG Termika, которая занимается генерацией тепла и электричества. Но нам нужно развиваться дальше. Мы должны еще больше укрепить свое присутствие в топливно-энергетическом комплексе и даже выйти за его границы. Наша клиентская база уже сейчас превышает 7 млн клиентов, многие из них сотрудничают с нами годами, и в этом наше значительное преимущество.
Конечно, мы вовсе не намерены отказываться от бизнеса на газовом рынке. Природный газ – то самое топливо, которое позволит польской экономике сократить выбросы парниковых газов и достичь климатической нейтральности. Поэтому PGNiG суждено сыграть важную роль в этом процессе. И это главная причина, почему я хочу подчеркнуть огромный прогресс, достигнутый компанией за последние годы в диверсификации газового импорта для всей Польши. Наша цель – независимость от нашего восточного поставщика («Газпрома». – Mind). Это абсолютно верное направление развития.
– Сейчас цены на нефть и газ опустились до критически низкого уровня, на рынке наблюдается редкая ситуация одновременного кризиса в спросе и предложении. Как PGNiG реагирует на этот вызов?
– Такая ситуация имеет положительные и отрицательные стороны. Отрицательные можно трансформировать в положительные и выгодно использовать.
В случае с нефтью, которую мы добываем в Польше и на норвежском шельфе, падение цен означает снижение доходов от продаж. С другой стороны, некоторые из наших контрактов на закупку газа, в том числе самые крупные, зависят от стоимости нефти. До недавнего времени такой расклад приводил к тому, что нам приходилось реализовывать часть импортируемого газа по более низким рыночным ценам при сравнительно высокой закупочной стоимости.
Свои плюсы и минусы есть также для газового бизнеса. С одной стороны, более дешевый газ приносит нам меньше доходов – как от добычи, так и в торговле. В прошлом году выручка PGNiG от продажи газа увеличилась за счет того, что мы нарастили объем продаж. В то же время дешевый газ является стимулом для более широкого его использования в производстве электроэнергии и тепла. Это стимулирует процесс энергетического перехода для достижения целей устойчивого развития, о чем я упоминал в начале нашего разговора.
Энергия, полученная из более дешевого газа, меньше стоит – это увеличивает спрос. Поэтому если в краткосрочной перспективе падение цен и способно оказать негативное влияние, то в долгосрочной перспективе мы способны извлечь из этого выгоду.
Кроме того, мы распространяем компетенцию PGNiG в тех направлениях энергетического рынка, которые не связаны с нефтью и газом.
– Поэтому PGNiG приступает к реализации водородной программы?
– Когда я пришел в компанию, удивление вызвало то, что PGNiG едва присутствует в некоторых сегментах энергорынка. Одним из них является водород.
В настоящее время о водороде чаще всего говорят как о наиболее перспективном альтернативном транспортном топливе. Однако следует серьезно рассмотреть возможность его использования в газовых сетях, где водород способен либо полностью заменить природный газ, либо может использоваться смесь этих двух видов газа.
Над водородными проектами работают многие страны, но больше всего, конечно, продвинулась Япония. Польша также должна быть вовлечена в этот процесс гораздо активнее и эффективнее, чем раньше.
– Это также касается «зеленого» водорода, который производится с использованием возобновляемых источников энергии?
– В периоды низкого спроса электроэнергия из ВИЭ может быть направлена на производство водорода. Точно так же можно поступить и с биогазом. Существуют разные варианты.
Образцовая модель для наших действий – EU Battery Alliance (коалиция, созданная в 2017 году по инициативе вице-президента Еврокомиссии Мароша Шевчовича для внедрения «чистых» технологий в транспортном секторе. – Mind). Аналогичная организация может быть создана и в Польше.
– Все, о чем вы говорите, – это видение будущего. Но бизнес PGNiG до сих пор ограничен прошлым. Каковы перспективы Ямальского контракта?
– Уже скоро, в конце 2022 года, это соглашение перестанет действовать. Его условия очень неблагоприятны для нас. Кроме того, поставки российского газа по Ямальскому контракту время от времени прекращаются. Это случалось семь раз за последние годы. Мы не можем себе позволить такие риски. Именно поэтому я настроен оставаться верным политике достижения полной независимости от поставок газа на условиях Ямальского контракта.
В этом контексте может возникнуть вопрос, что делать с Ямальским газопроводом после того как наш контракт с Газпромом будет прекращен. Но следует помнить, что значительная часть газа, который транспортируется по данному маршруту, идет в Германию. Вполне вероятно, что это останется в силе. […]
– Другим аспектом отношений PGNiG с Газпромом является спорный газопровод «Северный поток – 2». Как PGNiG планируется дальше поступать с учетом того, что данный маршрут может стать исключением, и на него не будут распространяться ограничения антимонопольного права ЕС?
– Конечно, «Северный поток – 2» должен полностью подчиняться требованиям Газовой Директивы, которые касаются разделения собственности, доступа третьих сторон и требований прозрачных тарифов. На наш взгляд, не существует оснований, чтобы эти требования не распространялись на «Северный поток – 2». В противном случае газопровод получит привилегии, способные навредить не только безопасности поставок в Польшу, но и всему европейскому рынку.
Решение о возможном исключении будет принимать немецкий регулятор – Bundesnetzagentur. В ответ на наш запрос ведомство разрешило PGNiG участвовать в разбирательстве по данному делу. Это подтверждает, что наша роль важна, и наши аргументы о негативном влиянии газопровода «Северный поток – 2» на рынок и безопасность поставок являются актуальными. Мы хотим отстоять права, гарантированные нам европейским правом.
– Как PGNiG может повлиять на процесс?
– Мы хотим, чтобы наш голос был услышан и учитывался в принятии ключевых нормативных решений. Участие в этом процессе позволяет озвучить нашу позицию и контраргументы на доводы другой стороны. Мы убеждены, что Газовая Директива ЕС не оставляет никаких возможностей для того, чтобы «Северный поток – 2» стал исключением из юридических правил и был освобожден от обязательств по Третьему энергопакету ЕС.
– Из Украины слышны новости о планах создать газовый хаб на основе существующей инфраструктуры – газотранспортной системы и подземных газохранилищ. Для PGNiG – это возможность или вызов?
– Прежде всего, мы хотим полностью реализовать политику нашего правительства. Это касается и нашего интереса к организации регионального газового хаба. Действия Польши и Украины в этом контексте не следует рассматривать как конкурентные, наоборот – они дополняют друг друга.
Опыт PGNiG на европейском и мировом газовом рынке, уже действующая газовая инфраструктура, как и планы по ее расширению в Польше, наш развитый фондовый рынок в сочетании с возможностями Украины могут составить привлекательное предложение для всех стран региона.
PGNiG хочет продавать сжиженный газ, импортируемый в Польшу с разных направлений, в другие страны. В нашей корзине СПГ поставки из США будут усиливать свою роль.
Первый контракт с украинской компанией ERU Trading был подписан в августе 2019 года и реализован в четвертом квартале того же года. Ресурс, который мы поставили, сначала зашел на СПГ-терминал в Свиноуйсьце.
Аналогичные услуги мы хотим предоставлять другим странам и компаниям. Хотя украинское направление, безусловно, для нас представляет особый коммерческий интерес. Но торговля газом – не единственный бизнес, который нас привлекает. Мы также заинтересованы в разведке и добыче газа. Первый контракт на этот счет с ЕС был подписан уже в прошлом году.
– Есть ли шанс подписать контракт на поставку газа с «Нафтогазом»?
– Специфика украинского газового рынка в том, что он ориентирован на краткосрочные контракты.
PGNiG уже поставлял газ «Нафтогазу». Это было в марте 2018 года, когда «Газпром» отказался в последний момент выполнять уже согласованные договоренности. Это поставило под угрозу безопасность газоснабжения Украины.
Что касается долгосрочных контрактов, то мы видим заинтересованность «Нафтогаза» в поставках топлива для регазификации на нашем СПГ-терминале с последующей транспортировкой на украинский рынок. Мы готовы к такому сотрудничеству и к подписанию соответствующего договора.
– Как PGNiG планирует развивать свое присутствие в Украине в 2020 году?
– Приоритетная задача на этот год – приступить к началу деятельности по разведке и добыче газа на украинском рынке. Кроме того, мы, конечно же, хотим развивать свою деятельность в таких сегментах как газоснабжение и хранение газа.
Естественно, что расширение нашего присутствия на украинском рынке также требует организации полноценного представительства в Киеве, которое до сих пор занималось в основном техническими вопросами.
Представительство PGNiG уже несколько лет активно работает в Брюсселе (потому что там разрабатываются и принимаются нормативно-правовые акты). Наша компания также присутствует в Москве, но этот офис мы переводим в Санкт-Петербург, где теперь находится главный офис «Газпрома».