Украинские банки вошли в военное время, будучи подготовленными к различного рода испытаниям. Система уже была закалена «чисткой» 2014–2016 и COVID-карантином 2020–2021 годов. Но запаса прочности хватит не всем. Дальнейший сценарий зависит от решения высших чиновников: или закрыть слабые банки, или дать им возможность работать с ограниченным доступом к определенным услугам. К чему готовиться игрокам рынка и кто из них сможет выстоять, разбирался Mind.
В экспертных кругах есть две оценки состояния банковской системы Украины накануне полномасштабной войны с рф. Позитивная состоит в том, что украинские банки закалены несколькими серьезными испытаниями. Напомним, с 2014 года более 80 банковских учреждений были выведены с рынка по разным причинам – от политических нестыковок до обвинений в «финансовой оптимизации». По ряду таких кейсов банки даже судились с государством, требуя вернуть им право работать на рынке.
Между тем оставшиеся банки имели запас прочности. Локдаун во время COVID-19 не привел к закрытию каких-либо учреждений или к проблемам с оказанием финансовых услуг. «Пандемия научила нас организовывать работу в чрезвычайных ситуациях, а предыдущие кризисы натренировали в предупреждении рисков любой природы», – говорит Роман Шпек, глава набсовета Альфа-Банка.
Негативная оценка перспектив базируется на том, что банковская система не имела серьезных механизмов для заработка ее участников. Почти половину рынка составляют государственные банки. Из-за того что с войной возможности для получения прибыли сократились, эксперты все чаще говорят о закрытии части банков и разделении оставшегося рынка среди узкого круга игроков.
С февраля 2022 года банки не могли оценить реальное финансовое состояние части клиентов. Пострадавшие от войны компании передислоцировались и сами решали или решают, как дальше вести бизнес в условиях активных боевых действий.
По данным НБУ, к концу мая 14% предприятий полностью остановили свою деятельность, а 22% сократили производство более чем наполовину. На довоенном уровне работали только около 25% компаний, и они преимущественно расположены на западе Украины. Согласно результатам опроса предпринимателей, загруженность производства сократилась на 40% по сравнению с довоенным уровнем. В июльском монетарном обзоре Нацбанка говорится, что за время войны только малый и средний бизнес был вынужден сократить более 1 млн работников.
Финансовый аналитик Василий Невмержицкий поясняет, что банки пока только пытаются оценить ущерб, полученный их клиентами вследствие войны. «Первые месяцы из-за военных действий банки не знали, что в реальности происходит со многими клиентами, в каком состоянии залоги. Теперь финучреждения постепенно будут собирать эту информацию, а реальную картину мы увидим через несколько месяцев», – говорит он.
Взялся за оценку реального положения дел в системе и Нацбанк, запрашивая статистику у игроков рынка. При этом коммерческие банки могут по разным причинам скрывать дефолтное состояние некоторых клиентов. Например, чтобы выиграть время.
«НБУ хочет определить ущерб для банковской системы на текущий момент. Просрочки по системе до 30 июня прощаются, но по просрочкам с 30 июня нужно начинать реструктуризации. При выявлении фактов реструктуризации дефолтных долгов НБУ будет применять меры к банкам. Например, просить акционеров пополнять уставной капитал. Но для акционеров это проблема, потому что ощущения дна в экономике все еще нет», – объясняет Василий Невмержицкий.
При этом у большинства банков в связи с войной возникли проблемы в обслуживании кредитов. «Несмотря на кредитные каникулы, им надо обслуживать платежи по депозитам. Дешевого рефинансирования сейчас нет. Поэтому у банков могут возникать проблемы с текущей ликвидностью», – говорит финансовый аналитик Анатолий Дробязко.
«Безусловно, пока еще не полностью признано увеличение проблемных кредитов в портфелях банков, и нынешний незначительный рост уровня NPL не должен вводить в заблуждение. Но потери кредитного портфеля среди крупных банков контролируются и не несут значительной угрозы макрофинансовой стабильности», – считает Роман Шпек.
Очевидно, что по итогам четырех месяцев полномасштабной войны однозначную жизнеспособность покажут только некоторые банки. Прежде всего те, у которых наработана «подушка безопасности» и акционеры которых ведут другие реальные бизнесы, в том числе вне Украины. В относительной для военного времени безопасности находятся банки с иностранными акционерами и все госбанки. По мнению Романа Шпека, все системно важные финучреждения имеют высокий запас прочности и в случае необходимости получат поддержку акционеров.
Если же кто-то из игроков банковского рынка окажется в сложной ситуации, у НБУ будет несколько сценариев по его дальнейшей судьбе. Финансовый эксперт Елена Домуз считает, что выведений с рынка не избежать. «Первопричина – неплатежи. Ведь в результате военных действий многие бизнесы разрушены, и частные клиенты потеряли источник доходов. Как следствие – потеря ликвидности».
Закрытие банков будет означать новый виток распределения средств через Фонд гарантирования вкладов, уход от ответственности целой группы мажоритарных заемщиков и десятки тысяч пострадавших украинских бизнесов и граждан. «Все зависит от того, какую схему государство заложит в область компенсации реализованных военных рисков», – уточняет член совета НБУ Виталий Шапран.
Банкиры надеются на российские активы, ранее «замороженные» западными странами. Хотя причин для оптимизма в этом вопросе на текущий момент немного. А учитывая коррупционные риски, сами компенсации могут распределяться по примеру Claims Conference, когда решение о тех или иных выплатах принимают частные иностранные операторы, не связанные с госсектором.
«Российских денег, замороженных на Западе, хватит, чтобы наполнить не один фонд компенсаций, включая репарации для пострадавшего бизнеса и ипотеку. Пока что общей схемы нет. Но если этот процесс будет выведен за рамки бюджета и созданный фонд будет наполняться не только замороженными и конфискованными активами, то процесс восстановления может пойти значительно быстрее. И в таком случае банки отделаются легким дискомфортом», – говорит Виталий Шапран.
В свою очередь военный аналитик Максим Кухар более осторожен в прогнозах. Он считает, что арестованные средства рф Украина получит очень нескоро, если вообще получит. «Странам, которые арестовали средства, гораздо приятнее забрать российские деньги себе по какой-то формальной причине. Например, при их размещении или хранении было что-то нарушено, поэтому сумма изымается в бюджет [той страны, где эти средства находились]. Когда-то так поступили США, сначала арестовав деньги беглого украинского премьера Павла Лазаренко, а потом забрав их себе со ссылкой на то, что раз имело место отмывание средств, то все они конфискуются», – говорит Максим Кухар.
Кроме того, по мнению аналитика, банкам, арестовавшим российские счета, очень выгодно десятилетиями лоббировать разбирательства по этим средствам, затягивая передачу на международном и местном уровне. При этом у украинских банкиров пока нет адекватных рычагов влияния на ситуацию.
Самое яркое подтверждение этого – позиция крупнейших банков Швейцарии по средствам погибших в Холокосте евреев. Тысячи еврейских семей по всему миру судятся со швейцарскими финучреждениями, пытаясь вернуть депозиты своих дедушек и бабушек, сгоревших в кострах нацистов. Банки отказывались признавать само существование таких депозитов, пока Всемирный еврейский конгресс не «надавил» на правительство Швейцарии через Конгресс США.
В международной финансовой системе есть сотни документов периода Второй мировой войны, по которым «нейтральные государства могут использовать немецкие деньги для погашения собственных претензий к Германии». Это означает, что аналогичные процедуры могут быть приняты и в отношении рф. Соответственно, арестованные «русские деньги» будут заходить в Украину с изрядными сложностями, и с еще большими – доходить до частных банков.
По словам Анатолия Дробязко, после закрытия банков в 2014–2016 годах ресурсы юридических лиц и крупных вкладчиков не были возвращены. Активы банков были распроданы с колоссальными дисконтами. Большинство мажоритарных заемщиков избавилось от своих долгов, а моральная компенсация в виде тысяч судебных процессов против менеджмента банков парализовала творческую работу многих толковых специалистов.
«Это была победа чиновников (банковских, силовых, судебных) над бизнесом, которая затормозила развитие нашей экономики и привела к очередному переделу собственности в стране», – считает Дробязко. И напоминает, что это был уже не первый виток массовых банкротств украинских банков. Пострадавшими оказались самые экономически активные украинцы – средний класс, многие из которых после банкротства их банков навсегда покинули территорию Украины.
Но есть и сценарии, не подразумевающие сокращения числа украинских финучреждений. Елена Домуз говорит, что один из таких механизмов уже утвержден НБУ. Он предполагает добровольную сдачу банковской лицензии и продолжение работы как финкомпании. Для этого банк должен вернуть все депозиты и выполнить еще ряд условий. Так в свое время с рынка выходили банки «Финансовый партнер», «Кредит Оптима» и другие.
Второй сценарий – поглощение, как уже Альфа-Банк поглощал Укрсоцбанк. А вот сценарий с национализацией банкиры считают маловероятным, так как ни средств, ни емкости для раздувания доли госбанков в Украине пока что нет.
«В каждом конкретном случае надо разбираться. Как минимум можно ограничить лицензию по привлечению новых депозитов до достижения банком определенного уровня капитализации. Нужно работать с собственниками», – поясняет Анатолий Дробязко. – Есть инструмент перевода крупных депозитов собственников в капитал банка. В худшем случае можно продать банк за 1 гривну другим собственникам. Выведение банка с рынка – очень дорогое для общества мероприятие. Конечно, кто-то на этом пожаре нагреет руки, но это не может быть полезно для всех».
Иного мнения придерживается Виталий Шапран из совета НБУ. «Разделять банки по рискам нужно было раньше. Сейчас, когда риск на пороге реализации, разделять их по видам операций или территории операций уже поздно. Я бы рекомендовал правительству сконцентрировать свое внимание исключительно на схеме компенсации пострадавшим гражданам и бизнесу», – резюмирует он.