Глава Международной финансовой корпорации (IFC) в Украине: «Будем выводить «Укргазбанк» на приватизацию»

Международная финансовая корпорация (IFC) из группы Всемирного банка с начала полномасштабного вторжения рф инвестировала в украинский частный сектор свыше $400 млн и взяла на себя функцию стратегического советника украинского правительства по привлечению частного сектора. IFC значительно увеличила свое присутствие в торговом финансировании, секторах агробизнеса и высоких технологий. Также изучает другие потенциальные инвестиции в сектор агробизнеса, которые, по мнению IFC, будут иметь решающее значение в восстановлении украинской экономики. Также корпорация помогает банковскому сектору предоставлять больше финансовых услуг украинскому МСБ. В частности, как заверил в своем интервью вице-президент IFC в Европе, Латинской Америке и Карибском бассейне Альфонсо Гарсия Мора – продолжительность войны в Украине не повлияет на обязательства IFC и не окажет негативного влияния на объемы инвестиций.

О дальнейших планах вложений в Украину и самых интересных проектах, об инструментах инвестирования в условиях войны и сотрудничестве с государственным сектором, а также о нынешних трудностях с притоком инвестиций в отечественную экономику Mind расспросил главу Международной финансовой корпорации в Украине  Елену Волошину.     

О работе IFC в Украине в военные годы и динамике инвестиций

– IFC создавалась для обеспечения стабильного притока частных инвестиций в развивающиеся страны. Какие инвестиции удалось привлечь в Украину в 2022–2023 годах, несмотря на военное положение? 

– С момента полномасштабного вторжения рф в Украину IFC не прекращала работу и продолжала поддерживать в первую очередь существующих клиентов. Мы понимали, что есть необходимость в критическом импорте, поэтому продолжали финансирование этих закупок как напрямую – уже существующим клиентам (например, «Галнафтогазу»), так и через банки и нашу Программу торгового финансирования. То же касается и критического экспорта – ведь Украина экспортнозависимая страна. В декабре 2022 года Совет директоров IFC и Всемирного банка утвердил программу ERA , по которой IFC может профинансировать в ближайшие несколько лет до $2 млрд инвестиций. Это инвестиции не только  IFC, но и стран-доноров, которые частично помогают нам снимать риски. И на сегодня из этой суммы более $1 млрд мы уже профинансировали.

Если говорить о знаковых инвестициях по секторам, то чуть больше $300 млн пошло на программу финансирования через украинские банки. Из самых масштабных инвестиций последних лет – наш проект совместно с ЕБРР и DFC (Международная финансовая корпорация развития США) по поддержке Мироновского хлебопродукта на $480 млн (IFC – $130 млн; EБРР – $100 млн; DFC – $250 млн). Перед этим IFC была заявлена крупная инвестиция в фонд Horizon Capital Growth Fund VI – $60 млн, и вместе с ним мы дальше инвестируем в небольшие украинские компании, такие как сервисная IT-компания Miratech ($5млн) и Preply (EdTech-компания): IFC – $5млн, ЕБРР – $5млн, Horizon – $60млн. И сейчас еще несколько подобных проектов находится в работе.

Также все это время мы продолжали поддерживать сельхозпроизводителей, сельхозтрейдеров и банки. Это важно, потому что сейчас все говорят о необходимости поддержки малого и среднего бизнеса. IFC поддерживает работу МСБ через работу с финансовыми организациями: нами было сделано несколько инвестиций – в частичную кредитную гарантию с банком OTP, компанией OTP Leasing и банком Credit Agricole. Это программа распределения рисков для всех трех банков. То есть IFC берет на себя половину рисков (50% потенциального ущерба от средств, предоставленных банками МСБ) от портфеля каждого банка. Размер портфолио каждого банка 40 млн евро – значит, IFC покрывает по 20 млн евро каждому (и что важно, делает это в гривневом эквиваленте).

– Почему именно через такой инструмент?

– Потому что у банков достаточно ликвидности – у них нет потребности в деньгах. Им нужно было немного высвободить возможность, чтобы они могли профинансировать еще больше малых и средних предприятий. В этих соглашениях IFC с банками прописано, что определенная часть финансирования будет направлена на малых фермеров (об этом просило нас правительство Украины), а также на бизнесы, которые организованы или управляются женщинами. Также хочу заметить, что у нас есть pipeline (метод отслеживания потенциальных клиентов) для всех секторов экономики в размере $1,7 млрд.

– А можете назвать три новых знаковых инвестора, которых IFC завел в Украину за два года войны? 

– Не могу сказать, что в 2022–2023 годах IFC привела в Украину новых инвесторов. Как я уже заметила, мы поддержали существующих. Новые инвесторы есть, но они ждут – пока не готовы заходить и вкладывать серьезные инвестиции в Украину в условиях военных действий.

Тем не менее они понимают, что после войны будут огромные возможности для сектора строительных материалов, логистики, энергетики и т. д. Именно для этого несколько месяцев назад IFC презентовала исследование о возможностях участия частного сектора в восстановлении украинской экономики. В нем определены отрасли, потенциальный объем финансирования, который частный сектор может принести. И сейчас мы находимся в диалоге с несколькими потенциальными инвесторами. Но мне не хотелось бы называть их имена: пока все в рабочем процессе. Когда подойдем к финальной линии, официально озвучим результаты.

– Если отталкиваться от того, что IFC в 2022–2023 годах лишь поддерживала существующих инвесторов, но не привела в Украину ни одного нового иностранного игрока, можно ли охарактеризовать последние два года как провальные по притоку инвестиций? Образно говоря, это «зрада» или «перемога»?

– В последнее время в Украине все рисуют в двух красках – «перемога» либо «зрада»… В условиях того, через что сейчас проходит Украина, ее экономика и бизнес, тот факт, что инвесторы (украинские и зарубежные), которые уже работают здесь, продолжают вкладывать деньги в новые проекты – безусловно, это «перемога».

И то, что иностранные инвесторы, которые еще не зашли сюда, но уже смотрят на то, как им участвовать в восстановлении украинской экономики (через прямые инвестиции, ГЧП, участие в приватизации, а некоторые уже готовят ТЭО и бизнес-планы) – это тоже фактически «перемога». Естественно, нам хочется большего. Но можно понять и инвестора. Ведь зайти на новый рынок в ситуации с такими рисками, как сегодня в Украине (военными) – не так просто.

О специфике сотрудничества IFC с банками

– Вы упомянули, что работаете с банками OTP и Credit Agricole. А какие еще проекты в украинском финсекторе поддерживает IFC?

– Мы продолжаем Программу торгового финансирования, которая идет через государственные Укрексимбанк, Укргазбанк и банк «Альянс». И собираемся увеличивать ее. С Укргазбанком IFC работает уже много лет, и у нас была стратегическая цель – выйти на приватизацию. Мы не отказываемся от нее: по-прежнему, находимся в активном диалоге с собственником, Минфином и НБУ по вопросу того, как будем выводить Укргазбанк на приватизацию.

– А почему так долго длится этот диалог?

– Помешали военные действия в Украине. До вторжения процесс шел по согласованному плану, и мы уже выходили на этап найма советников для приватизации. Сейчас переговоры возобновлены и ведутся весьма активно.

Вообще нужно понимать, что для IFC это нестандартный кейс, так как с госкомпаниями мы обычно не работаем. И единственная причина, почему мы это делаем, – четкое желание собственника и согласованная позиция по вопросу приватизации.

Кроме Укргазбанка, есть еще один проект, который мы запустили уже после февраля 2022 года, – это работа с государственной компанией «Дунайское морское пароходство». Ей нужно помочь с закупками нового флота, чтобы возобновить судоходство по Дунаю. Уже начали с ними работать над определенными внутренними процессами, построением корпоративного управления. Но главная наша цель – привлечение частных инвестиций. Детальнее пока не можем говорить об этом проекте. 

О проектах и масштабах деятельности IFC в Украине на текущий год

– Расскажите о проектах IFC на 2024 год: чем будут отличаться от предыдущих, каковы приоритетные направления деятельности?

– Если говорить о проектах в ближайшем будущем – IFC начала работать в секторе возобновляемой энергетики. Частично это инвестиции в МХП – $30 млн на строительство биогазового завода, который из отходов сельхозпродукции будет производить газ. Сейчас рассматриваем еще одну крупную инвестицию иностранного инвестора в возобновляемую энергетику  – надеемся, до конца этого года ее закроем. Также смотрим на возможности запуска в Украине проекта по поставке мобильных солнечных батарей (похожий проект IFC реализовывала в Африке). Понятно, что Украина – не Африка и здесь другие подходы, но идея имеет право на жизнь. Хотим наладить процесс на постоянной основе, ибо уверены, что в условиях войны он может стать значительной помощью для бизнеса, а именно – поддержкой его существования.

IFC понимает, что нужно поддерживать сельское хозяйство. Поэтому по-прежнему контактируем с существующими игроками на украинском рынке – пытаемся помочь в первую очередь краткосрочными инструментами, а также программами капитальных инвестиций.

К сожалению, некоторые программы у нас подошли к концу. Например, программа по ирригации, которую мы запустили несколько лет назад. Нужна была масштабная реформа, но помешало вторжение рф. Теперь Всемирный банк работает в этой сфере, не IFC. Тем не менее мы смотрим на то, что можно сделать в сфере переработки сельхозпродукции с более высокой добавочной стоимостью.

Мы понимаем, что Украина традиционно экспортировала в основном продукцию первичного сельского хозяйства. Но сегодня это будет немного меняться. IFC по-прежнему будет участвовать в программе глобальной пищевой безопасности и поставлять на рынок зерновые и масличные культуры (тем более «зерновой коридор» заработал). Но сейчас много разговоров о переходе на более глубокую переработку сельхозпродукции.

Поэтому вместе с донорами IFC запустила новую консультационную программу Agri Resilience Project (обычно такие даются сроком на 2–3 года и должны привести к инвестициям не только со стороны IFC). Одно из ее направлений – промониторить, где и какие продукты Украина может производить из своей сельхозпродукции, куда потом их поставлять, где они будут востребованы, как наладить логистику и как решить проблему с экспортом в Европу.

Также IFC интересна сфера строительных материалов: до полномасштабного вторжения рф у нас было не так много инвестиций в нее, но сегодня потребность в стройматериалах будет огромной – поэтому мы смотрим стратегически. Кроме того, будем поддерживать сектор IT и телекоммуникаций, которые также стратегически важны для украинской инфраструктуры.

Что касается отличий новых проектов от предыдущих, то сейчас очень многие проекты IFC делает в партнерстве. Потому что в нынешней ситуации повышенных рисков все пытаются их разделить. Для этого существуют разные механизмы. Мы партнеримся с другими международными организациями: например, большой кейс МХП – это совместное участие IFC, ЕБРР и DFC. Также работаем в партнерстве с государствами-донорами (ЕС, Великобритания, Швейцария, Нидерланды), которые нас поддерживают и дают возможность увеличивать объемы финансирования.

– А какие инструменты инвестирования будет использовать IFC для работы в Украине в этом году (прямые/синдицированные кредиты, вхождение в капитал, конвертируемые ссуды, гарантии)?

– Инструменты будут разные, в зависимости от конкретного проекта и нужд определенного бизнеса. Например, прямая инвестиция – как с Horizon Capital, где мы вошли в капитал. Может быть прямой кредит, как это было с МХП. Это может быть и Risk Sharing (Программа распределения рисков для предоставления банками финансовой поддержки – преимущественно компаниям МСБ), как в случае с банками OTP и Credit Agricole, а также OTP Leasing. Может быть что-то вроде гарантий, потому что наша Программа торгового финансирования – по сути, безликвидный инструмент, который работает с несколькими банками.

Если говорить о прямом кредите или через банки, то зачастую это связано с размером бизнеса. А IFC обычно финансирует достаточно крупные проекты. Малый и средний бизнес финансируем через местные финансовые институты (банки, лизинговые компании) из-за того, что у нас нет возможности оценивать кредитоспособность МСБ. Но, поддерживая банки, IFC делает более устойчивым финансирование МСБ.

– Каким образом?

– Мы можем придумывать разные инструменты для банков. Например, до полномасштабного вторжения рф IFC плотно занималась вопросом аграрных расписок. Этот инструментарий мы ввели в работу несколько лет назад: обучили фермеров, нотариусов, создали реестр и довели его до состояния, когда оборот этих расписок измерялся миллиардами долларов. И сейчас видим, что такие аграрные расписки по-прежнему востребованы.

Хотим поднять их на новый уровень – сделать электронными, тем самым снизив стоимость оформления. Также мы хотим максимально привлечь банки в этот инструмент (не только поставщиков средств защиты растений, семян и топлива).

Об убытках IFC в Украине из-за военного положения в стране

– А есть ли у IFC проблемы с возвратом инвестированных в Украину средств, в том числе учитывая военное положение?

– Конечно, военная ситуация в стране вносит коррективы в жизнь бизнеса. Понятно, что в таких условиях бизнес не всегда может вовремя осуществить определенный платеж. И это разные обстоятельства – от разрушения завода до оккупации и заминирования полей. Но я не готова обсуждать конкретные имена, кейсы. В то же время, подчеркну, все наши клиенты ведут себя цивилизованно.

– То есть у IFC нет проблем с возвратом денег, несмотря на войну?

– Если у нас возникают какие-то проблемы в связи с войной – мы садимся за стол переговоров и находим взаимовыгодное и приемлемое для всех решение. IFC как институт развития не будет «топить» бизнес, а будет ему помогать. Для нас важен цивилизованный диалог, при котором бизнес и кредитор/инвестор – это партнеры, а не враги, которые пытаются друг друга максимально уничтожить.

– С кем IFC уже вел подобные переговоры?

– Не могу конкретизировать, ибо в нынешних условиях бизнес уходит от публичности. Но понятно, что пострадали в первую очередь сельхозпроизводители (заминированы поля), а также бизнес, который был или остается на оккупированной рф территории (у нас есть несколько таких примеров, но не имею права их озвучивать). Также речь о бизнесе, у которого были разрушены заводы/предприятия.

– А какой процент составляют убытки IFC по инвестированным средствам (я имею в виду те бизнесы, которые оказались сейчас под протекторатом рф или же частично/полностью разбиты)?   

– Полностью разбитых бизнесов в виду военных действий в нашем активе нет. Но убытки мы не считали. Задача IFC как института развития не подсчитывать убытки, а понять, сможем ли мы помочь пострадавшему бизнесу и чем именно (дополнительным финансированием, экспертизой, помощи в релокации, поиском новых партнеров и т. д.).   

О программе ГЧП в условиях войны   

– До войны IFC активно развивала Программу государственно-приватного партнерства. Функционирует ли она сейчас, в военных реалиях? 

– ГЧП – весьма сложный инструмент, но он будет очень востребован во время восстановления украинской экономики. До полномасштабного вторжения россии в Украину мы сделали две первые портовые концессии (Херсон и Ольвия): они прошли успешно, и если бы не вторжение рф, то на сегодня уже бы были инвестиции. Тем не менее мы не останавливаемся. Более того, по просьбе украинского правительства начали работу над еще двумя концессиями в порту Черноморска (терминалы). Уже есть интерес у стратегических иностранных инвесторов (например, судоходная компания Moller-Maersk, Дания). Но это работа длительная, ибо подобные проекты требуют тщательной подготовки – мы сейчас находимся на этапе ТЭО и надеемся, что в текущем году дойдем до тендера на выбор концессионера.

Также мы смотрим на то, как применять механизм ГЧП не только в нише портовой инфраструктуры, но и в сфере здравоохранения (где доля частного сектора очень не велика). Есть хорошие примеры такого механизма, например, в Турции. На сегодня по данному вопросу у нас идет продуктивный диалог с Минздравом и муниципалитетами, потому как многие госпитали в их ведении. Возможно, скоро начнем сотрудничество с муниципалитетами. 

Параллельно пытаемся немного упростить использование механизма ГЧП, так как понимаем, что у Украины нет 18 месяцев, которые нужны для того, чтобы правильно структурировать ГЧП.                       

– А если говорить о сотрудничестве IFC с госкомпаниями – кроме Дунайского морского пароходства и государственных банков, с кем еще работаете?

– Вместе с другими донорами и международными финансовыми организациями IFC активно участвует в процессе реформы корпоративного управления в государственном секторе. Она идет непросто. Тем не менее мы участвуем в Номинационном комитете в качестве наблюдателей по отбору директоров в советы директоров госкомпаний.

Хотя это не наша функция, так как вектор работы IFC – частный сектор. Но, учитывая специфику Украины и сегодняшнее состояние страны, мы хотим, чтобы доля госсектора была как можно меньше. В то же время мы понимаем, что есть некий переходный этап, и поэтому пытаемся помочь украинскому правительству сделать это максимально правильно и в соответствии с лучшими мировыми практиками.   

Об экономической ситуации в стране и пробелах отечественной бизнес-среды

– Как IFC оценивает текущую экономическую ситуацию в Украине и состояние финансового сектора? 

– Экономическая ситуация могла быть и хуже…  Никто не ожидал, что украинской банковский сектор и вообще частный сектор выстоит. Есть масса субъективных и объективных факторов, которые на это сработали. Тем не менее сегодня в Украине в условиях войны можно проводить все банковские операции (включая digital), все отечественные банки работают, несмотря на перманентные хакерские атаки – то есть наша банковская система устояла и даже зарабатывает деньги.

И в целом экономика тоже работает – даже лучше, чем можно было предположить. В частности, ожидается прирост ВВП в размере 4,5%. Естественно, с очень низкой базой, ибо слишком много потерь у государства. Но бизнес продолжает работать в том числе благодаря функционированию «Программы 5-7-9» через украинские банки, которая поддерживает бизнес на плаву. Уже почти 80 000 компаний МСБ поддержала эта программа, выделено 7 млрд грн финансирования.

То есть в целом частный сектор оказался гораздо устойчивее, чем ожидалось. Хотя и до вторжения в нем генерировалось 70% экономики. Поэтому частный сектор в восстановлении экономики Украины будет играть огромную роль, так как государственных финансов не хватит.  

– А что нужно частному сектору, чтобы он максимально реализовал свой потенциал? 

– Участие частного сектора может измеряться в $73 млрд, что составляет 18% от необходимых $411 млрд на восстановление Украины (по результатам исследования Всемирного банка 2023 года). Причем есть отрасли, в которых частный сектор практически все может взять на себя: сельское хозяйство, торговлю и т. д. А если Украина осуществит все необходимые реформы, то частный сектор сможет финансировать в два раза больше – $132 млрд (это 32% от необходимых средств).

И реформы должны быть в первую очередь в секторах, где мы отстаем, – это энергетика, транспорт (то есть там, где есть госрегулирование и тарифная политика, которая должна быть выровнена). Тем более у Украины есть перспектива вступления в Евросоюз, поэтому надо максимально гармонизировать все наши подходы и регуляции с ЕС.

– В заключение беседы не могу не спросить – каковы ключевые риски украинского бизнес-климата глазами иностранных инвесторов (кроме военного фактора)? До войны в своих интервью вы акцентировали на том, что бизнес не устраивает администрирование налогов в Украине и постоянно меняющиеся «правила игры». Что-то поменялось в лучшую сторону?

– Иностранных инвесторов, как и раньше, не устраивает коррупция, неодинаковые «правила игры» на рынке, чрезмерная зарегулированность, монополизация отдельных секторов украинской экономики. Также никуда не исчезла проблема администрирования налогов: НДС инвесторам то возвращают, то нет…  И, несмотря на войну, весь бизнес (зарубежный и отечественный) хотел бы видеть дальнейшие реформы в стране плюс механизмы страхования военных рисков, исходя из сегодняшней ситуации.