Роман Балаян: «Мой зритель – тот, кто умеет вникнуть и ценить сиюминутность происходящего»
Легендарный режиссер – о новой ленте, давних идеях и новых форматах кинопросмотра
Осенью нынешнего года в кинопрокат должен выйти новый фильм Романа Балаяна «Ми є… Ми поруч». В главных ролях – Ахтем Сейтаблаев и Катерина Молчанова. Это будет первая лента режиссера после 12-летнего перерыва – предыдущий фильм «Райские птицы» датирован 2008 годом.
Mind побеседовал с Балаяном о причинах столь долгого молчания, о том, как появилась идея новой ленты, а также – о критериях режиссерского таланта и отличиях сериалов от классических полнометражек.
– Сколько вы вынашивали идею фильма? Мы с вами три года назад говорили о нем, но вы не исключали, что вообще больше ничего снимать не будете…
– Я эту историю придумал в два часа ночи на пешеходном мосту в Париже летом 1990 года, после ссоры с французским продюсером.
– А что вы тогда снимали?
– Я должен был снимать французский фильм, благодаря чему в 1990-м 12 раз побывал в Париже. И, к счастью, фильм не снял. Я что-то добавлял в утвержденный сценарий, продюсер говорила: «Это плохо». Например, там один полицейский, а я пишу «два». Ответ: «Это дорого». Были претензии подобного рода и не только. Мне это надоело – и я ушел из проекта. Кстати, мы с ней [с продюсером] расстались мирно и остались друзьями...
– Это должна была быть украино-французская копродукция?
– Нет, тогда был еще Советский Союз. Участие СССР в проекте – 15 процентов.
Да, так вот, по поводу моста в два часа ночи… Стоя у перил, я сочинил сюжет: якобы на пешеходном мосту в темноте стоит мужчина, потерявший очень многое в своей жизни, и хочет броситься с моста. Но вдруг из темноты, из воды, женский голос взывает о помощи. Потом по сюжету это оказался ангел-хранитель, посланный герою, чтобы вывести его из непомерных страданий.
12 лет назад я этот сюжет предложил одному московскому продюсеру. Он прочел, ему очень понравилось. А на следующий день он звонит: «Слушай, прочли мои редакторы и говорят, что уже есть такой фильм «Ангел А» Люка Бессона».
Хоть [у моей идеи] и ничего общего [с фильмом Бессона], кроме того, что герой решил расстаться с жизнью, прыгнув с моста, мы с продюсером решили, что снимать из-за некоторой схожести все-таки не стоит. Через какое-то время я изменил сценарий – уже без ангела хранителя. Но желания снимать не возникало.
– Что или кто вас мотивировал все же снять этот фильм?
– Бывший министр культуры Украины Евгений Нищук в конце 2018 года. Где мы встретились, я уже не помню. Он и говорит: «Роман Гургенович, говорят, у вас есть сценарий. Я бы очень хотел, чтобы вы его сняли за деньги министерства, которые мы выделяем в этом году». Пришлось снимать. (Смеется).
– Почему вы поменяли название «Помилка в діагнозі» на «Ми є… Ми поруч»? Мне кажется, что первый вариант был более точным попаданием в сюжет.
– Оно сразу раскрывало интригу, о чем будет фильм...
– Вы хотели снимать Святослава Вакарчука. Почему же в главной роли – Ахтем Сейтаблаев? Не из-за того, что Вакарчук ушел в политику?
– Нет, я Вакарчука еще в 2007 году хотел снимать в «Райских птицах», но он все время был занят концертами. А может и не хотел сниматься...
– А почему? Он разве артистичен?
– Это необязательно, зато у него есть харизма и в голосе, и облике. Он должен был играть себя, со своей органикой, просто в других – предлагаемых – обстоятельствах. Он очень натурально, без смущения вел себя на пробах. Все думают, что я хотел его снимать, потому что он популярен. Но отнюдь не поэтому. Его лицо отвечало моим понятиям о моем герое.
Такая харизма была и у Олега Янковского.
– В связи с пандемией как вы относитесь к тому, что в случае, если вдруг снова закроют кинотеатры, премьера вашего фильма пройдет онлайн?
– Премьера была на кинофестивале «Молодость», а к моменту выхода в прокат, думаю, не исключено, что будет онлайн-формат.
– А как вы воспринимаете то, что разные носители (в кинотеатре же большой экран, правильный звук, а на смартфоне – маленький экранчик) могут повлиять на восприятие фильма?
– Дело не в этом. Я, например, могу и по плохому качеству определить, что за фильм, потому что я профессионал.
Когда вы сидите в кинотеатре, есть некое братство, некий единый порыв, который объединяет вокруг фильма, даже если он не нравится.
А дома что? Ты можешь пойти чаю выпить, ответить на звонок, позвонить товарищу – это уже другой просмотр. Магия зала, в котором сидят люди, не важно даже какие, какого уровня – совсем другой просмотр.
– А смотрите какие-то сериалы Netflix или HBO?
– Вообще их не смотрю. Это моя супруга смотрит. И иногда, проходя мимо, я на минутку-другую смотрю.
– Почему не смотрите?
– Сериалы – это анестезия. Форма повествования – это вот, скажем, человек целится, чтобы убить кого-то, но авторы его прерывают, переходя к другому эпизоду. А зритель продолжает смотреть, потому что ему интересно дождаться эпизода с убийством – убьет или нет... Мне это не интересно, как бы оно ни было снято.
– Говорят ведь, что лучшие американские режиссеры ушли в сериалы.
– Одно другому не мешает. К тому же американские сериалы снимают не за четыре дня одну серию.
– А как бы вы описали свою аудиторию?
– Я люблю паузы. У меня герои не спешат, «спотыкаются» в этой жизни, полны сомнений. Это мой, пардон, стиль.
А сегодня все в спешке. И мой неспешный, повествовательный рассказ не имеет спроса. Поэтому мне сложно описать моего зрителя. Наверное, он – тот, кто умеет вникнуть и ценить сиюминутность происходящего.
– Будет ли у вас следующий фильм?
– Могу «Ангела-хранителя » снять, о чем рассказывал в начале, но буду или не буду – не во всем зависит от моего желания...
