Один из лидеров партии «Оппозиционная платформа «За жизнь» Виктор Медведчук за годы президентства Петра Порошенко стал влиятельным поставщиком дизтоплива и автогаза из России – это позволило ему занять более 20% рынка. Но после прихода к власти Владимира Зеленского позиции «кума Путина» резко пошатнулись: сначала Совет национальной безопасности и обороны ввел санкции против его бизнеса и информационных активов, а на прошлой неделе суд отправил его под домашний арест по делу о государственной измене и «нарушении законов и обычаев войны».
Эта череда событий не прошла бесследно для украинского топливного рынка. Поставки из России, которые контролировал Виктор Медведчук, были прекращены. Создавшийся дефицит открыл окно возможностей не только для перераспределения его доли в пользу других игроков, но и для спекуляций.
Чтобы снизить напряжение в разгар посевной, Кабмин усилил контроль над ситуацией, а своими ценовыми ограничениями предсказуемо вызвал критику со стороны компаний, ратующих за свободную конкуренцию и либеральный рынок с минимальным государственным вмешательством. Но этот конфликт так же быстро был урегулирован, как и возник – характерная особенность нашего нестабильного времени, богатого на разного рода столкновения интересов.
Тем не менее актуальным остается вопрос о роли государства в рыночной экономике и в украинских реформах. Он же находится в центре политического процесса, который развивается в Украине на фоне многочисленных конфликтов. Независимо от первоначальных причин, эти противостояния обнажают проблемы украинской политической системы и государственного устройства, ранее скрытые от глаз широкой публики. Их обсуждение вызывает не меньше спекуляций, чем сами политические дискуссии.
Развивая тему, начатую в предыдущей публикации, Mind продолжает разбираться в базовых понятиях и процессах, которые происходят в Украине на современном этапе.
В этот раз мы проанализировали такие вопросы:
Назначение иностранцев в правительство Украины после революции 2014 года и кредиты Международного валютного фонда для поддержки национальной экономики, ослабленной аннексией Крыма и вооруженным конфликтом на Донбассе, стали тогда поводом для споров о государственной независимости. Некоторые комментаторы даже называли Украину failed state – несостоявшимся государством, которое оказалось неспособным выполнять свои базовые функции: отстаивать суверенитет, защищать границы, управлять людьми и ресурсами на своей территории.
Но самым долгоиграющим в информационном пространстве оказался тезис о том, что Украина попала под «внешнее управление» и утратила возможность для самостоятельного выбора своего будущего.
Манипулятивность этого утверждения сразу становится очевидна, если принять во внимание аксиому, что все решения об управлении государством принимают участники политического процесса внутри страны – президент и правительственные чиновники, наделенные соответствующими полномочиями. У них всегда есть выбор, согласиться или отвергнуть предложения зарубежных партнеров, вступать с ними в переговоры или отказаться от дискуссии. А также – какие условия сотрудничества будут выгодными для развития страны, а какие приведут к ее деградации.
Ирония в том, что до 2014 года Кремль через своих назначенцев в органах государственной власти Украины контролировал ситуацию в стране – договоренности на высшем политическом уровне решали все. Ориентируясь на такое положение вещей, в России принялись озвучивать тезис о «внешнем управлении» Украиной, но уже со стороны западных структур.
Fun fact: история мифа о «внешнем управлении» уходит корнями в здание КГБ СССР на Лубянской площади в Москве. Его появление связано с попытками чекистов контролировать диссидентов и правозащитников, которые подавали плохой пример и смущали «правоверных» советских граждан, распространяя вредную информацию.
Поскольку у диссидентов не было задачи свергнуть власть, то прямой угрозы они не представляли, но их действия постоянно доставляли неприятности руководству страны в целом и разным администрациям в частности. С другой стороны, КГБ был нужен внутренний враг, которого удобно было связать с внешним – Соединенными Штатами Америки. Цель – постоянно генерировать ощущение опасности и поддерживать свою значимость во властной системе. Навязывание мнимого страха позволяло не только усиливать роль государства в контроле над гражданами. Прежде всего, это давало КГБ возможность влиять на политические решения и получать дополнительное финансирование от КПСС.
Очевидно, что Россия Владимира Путина, который сделал карьеру в структуре КГБ, придерживается тех же методов. «В 1990-е олигархи охотно нанимали к себе на службу хорошо обученных и информированных бывших сотрудников КГБ. Но Путин поставил эту иерархию с ног на голову. В Кремле Путина больше силовиков, чем в Белом доме Кеннеди – выпускников Гарварда. Силовики возглавляют многочисленные кремлевские ведомства, бюрократические органы и госкорпорации… Став президентом, он сразу вспомнил о своем прежнем работодателе и приумножил его могущество», – пишет Дэвид Ремник, главный редактор журнала The New Yorker, в своей книге «Могила Ленина. Последние дни советской империи», за которую получил Пулитцеровскую премию.
«Бывших чекистов не бывает», – подтверждает и сам Владимир Путин.
Но было бы ошибкой считать, что ключ к решению проблем Украины и усилению субъектности государства на мировой арене находится в России. Кремль только использовал наиболее уязвимые места в системе украинской государственности, которые образовались после того, как страна получила независимость в результате распада СССР.
Сейчас, спустя 30 лет с тех исторических событий, в Украине власть предпринимает, пожалуй, первую серьезную попытку ликвидировать эти изъяны по нескольким направлениям и целым арсеналом инструментов. Это и разрушение олигархических монополий в экономике, и восстановление устойчивых государственных институтов, способных принимать решения в интересах граждан, которые через уплату налогов финансируют их деятельность. А еще – создание правового поля, способного превратить олигархов в крупных бизнесменов, лишив их неограниченного политического влияния.
Разрушение устоявшегося статус-кво, когда порядки и правила в управлении государством определяет ограниченная группа лиц, не проходит гладко. Но другого варианта для реформирования Украины нет. Проблема не только в том, что доминирование олигархов ограничивает конкуренцию и приток западных инвестиций. За 30 лет украинская политика и экономика оказались приватизированы несколькими лицами, контролирующими распределение ресурсов на государственном уровне.
Их частный интерес во власти – главное препятствие на пути к тому, чтобы в Украине было создано суверенное правовое государство с независимой состязательной судебной системой, верховенством права, разделением властей, способностью обеспечить равенство всех граждан перед законом и защиту их интересов.
Неограниченное олигархическое влияние – это также главная причина слабости Украины, все годы существовавшей без устойчивых и независимых государственных институтов, использующих средства законного принуждения. Это делало страну уязвимой для внутриполитических конфликтов и внешнего давления со стороны более сильных игроков.
Тем самым последствия олигархической политики служили подспорьем для аргументов России против интеграции Украины в ЕС и НАТО. «Ты же понимаешь, Джордж, что Украина – это даже не государство! Часть ее территорий – это Восточная Европа, а часть, и значительная, подарена нами!», – известная цитата Владимира Путина, сказанная им в разговоре с президентом США Джорджем Бушем на саммите НАТО в Бухаресте в 2008 году. Тогда же он впервые фактически пригрозил, что Россия может аннексировать Крым и восточные области Украины, если Киев возьмет курс на евроинтеграцию.
Специфика Украины в том, что за 30 лет независимости и в результате двух революций в стране появилось мощное гражданское общество, способное контролировать власть, но не олигархов. Однако теперь в этом есть и свое благо.
Сейчас, когда в Украине продолжаются реформы и усиливаются государственные институты, способные обеспечить порядок и верховенство закона, именно гражданские активисты играют роль главного предохранителя для власти. Их участие в политическом процессе приближает к нулю вероятность сценария, в котором Украина пойдет по пути персоналистской автократии, как это случилось в свое время в России или Беларуси. А значит, есть шанс, что функционирование нашей госсистемы и бюрократии приблизится к западной практике, окончательно распрощавшись с советским наследием.
Еще один ориентир в украинских реформах – рекомендации международных партнеров, которые могут выдвигать жесткие условия, чтобы, например, обеспечить себе гарантии возврата кредитов, как это происходит в случае с МВФ.
Но любые реформы – процесс, растянутый во времени, поскольку для баланса интересов правительства вынуждены приспосабливаться к неизбежным новым обстоятельствам. Договоренности с международными партнерами не высечены в камне, и их можно менять в ходе переговоров.
Степень участия государства в управлении рынками, постоянно фигурирующая в нашей информационной повестке, – один из наиболее дискуссионных вопросов, на который однозначного ответа нет. Специалисты международных финансовых организаций понимают это.
Например, Всемирный банк – кредитно-финансовая организация со штаб-квартирой в Вашингтоне в своих ежегодных докладах о мировом развитии традиционно называет «коренной задачей реформы государства – укрепление государственных институтов». В результате его исследований механизм принятия политических решений в Украине, погрязшей в дублировании полномочий, в 1997 году стал хрестоматийным примером крайне неэффективного административного управления. Но сейчас ситуация изменилась в лучшую сторону.
Экономисты ВБ обращают внимание на другое, не менее важное обстоятельство: «Управление государственной бюрократией – сложная задача, решение которой не сводится к ясным и недвусмысленным рецептам. Для решения коренных проблем и укрепления потенциала государства в различных ситуациях могут применяться три базовых механизма: эффективные нормы и ограничения; усиление конкуренции; учет мнений граждан и взаимодействие граждан с государством».
Через эти механизмы происходит поиск баланса между рыночной свободой и четкими правилами, которые обеспечивают защиту интересов не только бизнеса, ориентированного на получение прибыли, но и граждан. Поэтому государственная власть – это система сдержек и противовесов, но не бесконтрольный хаос, также как и демократия – это не безграничная власть народа, а набор строгих правил, соблюдение которых гарантирует всем равные права.
Как ранее писал Mind, Украина на нынешнем этапе своего развития ищет собственный оптимальный вариант реформирования государства и экономики.
Усиление роли государственных компаний, которое сейчас поддерживает правительство, на фоне популярных разговоров о преимуществах рыночной экономики, с одной стороны, может выглядеть нерациональным решением. Но сейчас оно обосновано необходимостью разрушить олигархические монополии в ключевых отраслях экономики, противостоять которым могут только мощные государственные компании. Это ситуативная мера – речь не идет о возврате к плановой экономике под государственным контролем. Параллельно в Украине развивается приватизация госактивов, которая набирает обороты с окончанием пандемии, когда рыночная активность позволит государству больше заработать на аукционах.
Больше полезной информации, новостей и аналитики о мировом энергетическом рынке – на канале Светланы Долинчук. Читайте тут о главных трендах в энергетике и торговле энергоресурсами, новых технологиях в нефтегазовой отрасли, энергопереходе и декарбонизации.