Уроки польского: чему Украина может поучиться у соседней страны

Польша настроена усиливать свою традиционную роль адвоката Украины в Евросоюзе и НАТО. Этот тезис можно считать главным итогом рабочего визита президента Владимира Зеленского в Варшаву 3 мая.

В этот день Польша отметила День Конституции – революционного для своего времени документа, принятого в 1791 году и заложившего принципы правового государства, которое защищает интересы всех своих граждан, а не ограниченного сословия магнатской олигархии, правившей в период Польско-Литовского княжества.

Владимир Зеленский и его польский визави Анджей Дуда подписали совместную декларацию, которой Варшава подтвердила поддержку Украины на пути к членству в ЕС. Также президент РП заявил о том, что вопрос о присоединении Украины к НАТО будет обсуждаться на саммите Альянса в июне этого года.

Но партнерство Киева и Варшавы выходит далеко за рамки общих ориентиров в международной политике. Этому способствуют давние исторические связи и географическая близость. И  это открывает много возможностей для бизнеса и экономики, особенно в вопросах энергетической безопасности, ставшей краеугольным камнем в укреплении суверенитета двух государств.

Актуальная цель Украины – реализовать собственную оптимальную модель реформирования экономики, которая будет учитывать специфику страны и способствовать ее развитию на фоне последствий от российской агрессии.

Три кейса из польского опыта, которые в этом контексте могут служить примером для Украины – в обзоре Mind.

В то время когда экономическая политика Евросоюза строится на разукрупнении компаний и усилении рыночной конкуренции, Варшава смогла добиться от брюссельских чиновников разрешения на создание «мультиэнергетической корпорации». Новая структура должна объединить активы нескольких национальных компаний: нефтяных PKN Orlen и Grupa Lotos, ведущего оператора на рынке генерации и дистрибуции электроэнергии Energa SA, а также нефтегазового холдинга PGNiG – Polskie Górnictwo Naftowe i Gazownictwo.

Юристы, которых привлекла Варшава, смогли добиться от Брюсселя того, что на первый взгляд казалось невероятным. В 2020 году еврокомиссар по вопросам конкуренции Маргрет Вестагер одобрила сделку по слиянию PKN Orlen и Grupa Lotos (причем это произошло уже после того как Orlen поглотил концерн Energa). А в марте 2021 года Еврокомиссия делегировала полномочия для принятия решения о будущей сделке PKN Orlen и PGNiG польскому регулятору – Управлению по защите конкуренции и потребителей (UKOKiK).

Издание Politico отметилопо этому поводу, что «корпоративные тяжеловесы» нужны на европейском рынке для успешной конкуренции с китайскими и американскими соперниками. Среди стран ЕС главными лоббистами этой идеи выступают Германия, Франция и Польша. Причем Варшава успешнее других ведет переговоры с еврочиновниками об условиях создания «мультиэнергетической корпорации». В 2019 году та же Маргрет Вестагер заблокировала мега-сделку по слиянию крупнейших производителей энергетического оборудования и железнодорожного транспорта – французской компании Alstom и немецкой Siemens.

Крупным компаниям, по его словам, проще заключать международные альянсы и  обмениваться опытом, чтобы вместе противостоять климатическим угрозам. «Слияние энергоактивов – не только бизнес, но и стратегические перспективы государства. Мы более успешно сможем участвовать в международной конкуренции. Также через трансформацию пройдёт сама компания, чтобы внедрить новые корпоративные стандарты. Энергетический переход требует значительных вложений. Благодаря объединению наших ведущих игроков мы получим доступ к необходимым финансовым ресурсам. Мы хотим наращивать инвестиции в технологии с нулевыми выбросами парниковых газов», – говорит Даниэль Обайтек.

Польша не только воюет с евробюрократами за усиление роли природного газа в энергопереходе и субсидии для новых проектов по строительству газотранспортной инфраструктуры. Климатическая повестка, которая укрепила свои позиции в ЕС и была оформлена в политическое соглашение Green Deal EU не мешает Варшаве отстаивать интересы своей угольной отрасли, на которой строится благополучие национальной экономики и стабильность энергоснабжения.

ЕС уже выделил 2 млрд евро, чтобы помочь Варшаве в декарбонизации, а в сентябре 2020 года Польша договорилась с профсоюзами о закрытии своих угольных шахт к 2049 году (что на 11 лет позже, чем в Германии).

Но и этот срок, вероятно, не будет крайним. Президент компании Jastrzębska Spółka Węglowa (JSW) Барбара Пионтек заявила недавно о продолжении «стратегических инвестиций» в новые угледобывающие мощности. Компания является крупнейшим производителем в Европе металлургического угля, который пользуется спросом. Рыночная ситуация, по словам Барбары Пионтек, создает JSW «хорошую и долгосрочную перспективу для стабильной работы». Поэтому угольная промышленность не исчезнет с рынка. Но ей, как и всей индустрии ископаемого топлива, будет труднее конкурировать с возобновляемыми источниками энергии.

Польский вариант упрощенной формулы модернизации можно сформулировать так: на первом месте – геополитический императив. Либо в национальной экономике развивается промышленность с полагающимися ей иностранными инвестициями и собственными квалифицированными кадрами, либо государственная власть проявляет слабость – и тогда в стране все возьмут под контроль зарубежные корпорации в собственных интересах.

Но чтобы прийти к этому, Польше пришлось пережить многолетнюю эволюцию в государственном управлении. Польский журналист-расследователь Петр Пытлаковский в интервью для книги«Они отвалились. Почему и как закончился социализм в Восточной Европе» вспоминает, что после обнуления Варшавского договора Польша ⁠пережила свои «лихие девяностые» – в те годы, по данным ⁠МВД, преступной деятельностью было охвачено около 300 000 граждан, каждый ⁠пятый ⁠импортный ⁠товар был контрабандным, а по стране прокатились три большие войны криминальных группировок. ⁠

В 2010-х от первоначального накопления капитала на продаже алкоголя, сигарет и краденых автомобилей, преступность перешла на наркотики и оружие (продавали даже ракеты).

По мнению многих журналистов-расследователей, так случилось из-за ликвидации департамента экономической безопасности. Это сделали министры-младореформаторы, которые по неопытности многих вещей сами не понимали. Департамент был достаточно эффективным. Там знали, как работает теневая экономика, и поэтому ему более-менее удавалось бороться с организованной преступностью. В итоге, когда появилась обновленная полиция, часть сотрудников расформированного департамента перешла туда.

Именно поэтому, например, долгое время в стране не практиковался институт свидетельства в обмен на свободу. В конце концов в Польше ввели и полицейский мониторинг посылок с целью задержания получателей, и świadak koronny – это когда человек дает показания на подельников, а в деле проходит как свидетель («коронный свидетель» во всем мире считается наиболее эффективной правительственной программой защиты свидетелей в обмен на показания).

С момента распада организации Варшавского договора, который случился в 1991 году, прошло 30 лет. Польша за это время пережила эволюцию от страны со слабыми институтами и экономикой, зависимой от внешней помощи, до государства, четко осознающего свои национальные интересы. И обладающего достаточной смелостью, чтобы отстаивать собственное видение развития в непростых переговорах с влиятельными зарубежными партнерами, будь то Евросоюз или США.

Украина в последние годы ускоренно развивается в аналогичном направлении. Поэтому для Киева сотрудничество с Варшавой может быть выгодным. Речь не только о политике и экономике, но также об адаптации украинского законодательства под европейские регламенты и нормативы. Соглашение Украины об Ассоциации с ЕС еще в 2015 году открыло для этого весьма широкие возможности.  И реформа топливно-энергетического комплекса в этих планах играет центральную роль, потому что стабильность его работы определяет устойчивость всего государства.