Алексей Коган: «Надо работать, но и иметь что-то в сердце»

На днях во Львове закончился знаменитый Leopolis Jazz Fest. Его арт-директором, постоянным ведущим всех концертов на главной сцене в парке Богдана Хмельницкого, одним из главных идеологов и организаторов уже в десятый раз выступил известный украинский радиожурналист, джазовый продюсер Алексей Коган. Его энциклопедические знания о джазе, незаурядная эрудиция в области академической музыки уже много лет служат делу развития джаза в нашей стране и за ее пределами. Mind пообщался с Алексеем Коганом в последнее утро фестиваля. На террасе отеля в центре Львова, где останавливались музыканты, работавшие на главной сцене им. Эдди Рознера, мы говорили о формировании нынешней программы фестиваля, джазовых настроениях в Украине, влиянии пандемии на развитие музыки и личных канонах и предпочтениях.

– Алексей Вадимович, сколько винила и CD в вашей знаменитой коллекции?

– Винила нет совсем. Действительно, у меня была довольно приличная коллекция винила. Но, когда серьезно заболел мой папа, в 1998-м, мне нужны были средства ему на  операцию, я продал весь свой винил, оставил только пластинки с автографами музыкантов. А компакт-дисков у меня более 27 000. Но это не коллекция, а орудие труда, мой рабочий инструмент. Мне страшно, если потеряю необходимое для работы, потому что это не для развлечения или удовольствия.

Если я приглашу вас в гости, я иногда делаю такое шоу, то, как в советское время, вы увидите то, что тогда говорили горожане: «Мы сделали ремонт, и в большой комнате нам еще не хватает четыре кубометра книг».

У меня совсем другое отношение к тому, что собрано. Я работал со многими музыкантами, и больше всего моими запасами был поражен Билли Кабем (выдающийся американский фьюжен-барабанщик. – Mind). Он ко мне пришел, увидел диски и спросил: «Ты все это помнишь, где что стоит?» А я ответил: «Давай, я отворачиваюсь, ты вынимаешь пять коробок с дисками, и я, увидев дыры от вынутых CD, скажу, что именно ты достал».

Я считаю, что если тебе нужен диск, а ты его не находишь в течение трех секунд, это не работает и не имеет смысла.

– По каким критериям вы приглашаете исполнителей во Львов, на этот самый знаковый в стране фестиваль?

– Если бы фестиваль не имел достаточного финансирования, мы бы ничего путного не смогли сделать. У нас очень слаженная команда. Стоя за кулисами, я это хорошо понимаю. Она не хуже американцев, потому что каждый ее участник четко знает собственные обязанности и исполняет их. Но нам есть чему у них поучиться.

И последние пять лет я четко знаю, когда, уходя со сцены, музыканты благодарят наших звукорежиссеров формально, ради вежливости, а когда от всего сердца – идут к ним, пожимают руки, фотографируются.

Фото: Владимир Осипенко

В этом году мы готовили фестиваль очень быстро: за три месяца выполнили работу, которую обычно делаем целый год, так как решение проводить мероприятие, несмотря на все пандемические осложнения, было принять нелегко. «Точка невозврата» была тогда, когда мы не знали, придут ли люди на концерт Сила или нет. Я имею в виду бешеную бурю, которая прошла буквально за час до его выступления.

Мы ехали на концерт машиной, и Лида (пресс-секретарь фестиваля, Лидия Новохатько. – Mind) сидела с тремя телефонами и отвечала на десятки вопросов, что концерты начнутся на час позже... Важный критерий – приглашать музыкантов, которые еще здесь не были, и тех , которых публика полюбила, но они давно не выступали во Львове – как Авишай Коэн (он как раз подошел к Алексею поздороваться, потому что жил в этом же отеле, и они по-дружески обнялись. – Mind). Вы видели, что его здесь любят. И мы обещали ему концерт на его пятидесятилетие, которое было в прошлом году. Но из-за пандемии концерт был перенесен на сейчас. Коэн во Львове уже в четвертый раз, а в Украине – в седьмой. Но ни одна его программа не повторялась.

Еще один критерий – повторяю фразу своего коллеги по команде Владимира Каминского: «Мы никого не собираемся развлекать». Из великих нам не удалось привезти Кита Джаррета (выдающийся американский джазовый пианист. – Mind). Украина попала в список стран, куда он не хочет ехать. Не по политическим причинам, а потому что играет исключительно в закрытых помещениях. Под открытым небом в последний раз играл в 1972 году. Он, если в зале прозвучит телефон, встает, закрывает крышку рояля и прекращает выступление... В 2016 году сыграл свой последний концерт в Венгрии только потому, что у его бабушки венгерские корни.

Фото: Владимир Осипенко

Что касается молодых артистов, то это работа моя и Виктора Овчинникова – у нас никогда не играл ни один «проходной» ансамбль. Это касается и сцены на площади Рынок, и сцены в дворике Дворца Потоцких. Мы, наконец, «намолили» и это место.

Все концерты очень хорошие, на всех площадках. После выступлений музыканты оставляют мне свои диски, и я счастлив: приеду домой, и мне есть с чем работать в течение месяцев четырех...

– Какие есть личные стилистические предпочтения, преимущества?

– Никаких. Я слушаю музыку. Важно не «что играют», а «как играют».

– Преподаете то, что так хорошо знаете, – историю стилей?

– Нет, мне стало неинтересно тратить свое время, преподавать ее детям, для которых самой важной стала эта штучка (показывает свой телефон. – Mind) только более новой модификации.

– Как оцениваете состояние современного джазового исполнительства в нашей стране?

– Step by step. Есть очень хорошие исполнители, которые выигрывают зарубежные образовательные проекты, едут учиться, но там абсолютно четкое условие: после окончания учебы должно состояться возвращение в свою страну. Чтобы играть на родине и передавать накопленный опыт. Примеров – сколько хотите.

– А как относитесь к отечественному джазовому образованию?

– Поскольку я преподавал в Институте им. Р. Глиэра историю мастерства и стилей, я не могу давать оценки коллегам, это деликатный вопрос. Есть много хороших преподавателей, считаю образование это приличным. Пример – Артем Менделенко (известный украинский альт-саксофонист. – Mind). Его ученики выиграли две первые премии на конкурсе в Дубае. Или его сын Миша – молодой украинский гитарист, надежда Украины.

– А вообще джазу научить можно?

– Я распределяю музыкантов так: есть талантливые бездельники. А есть «верблюды» – те, что «берут горбом». Не на равном же месте возникает хороший музыкант. Надо работать, но и иметь что-то в сердце.

– С какими проблемами вы сталкивались во время пандемии?

– Я пересмотрел свое отношение к ситуации, ко многим вещам. Второстепенные вещи стали главными, и наоборот. Я, наконец, привел в порядок свой огромный архив.

– Что вы просто для себя читаете, смотрите, слушаете?

– Читаю специальную литературу. Несколько раз, готовясь к презентации книги Лори Верхомин «Любовь. Жизнь и смерть с Биллом Эвансом», ее перечитал. Написать предисловие к ее украинскому изданию было нелегко, но я это сделал. Появилась подборка статей «Джаз в Польше» – я очень интересуюсь польским джазом (Алексей Коган – кавалер ордена «Крест заслуги перед польской культурой», которым награжден в 2005 году. – Mind).

С удовольствием пересмотрел несколько раз фильм о Рюити Сакамото (Япония, США, 2017, реж. Стивен Номура Шибли, Рюити Сакамото – японский композитор. – Mind) и Куинси Джонсе. У меня были образовательные лекции закрытого типа, и я еще раз пересмотрел фильм «Джаз» Кена Бернса (2001 год. – Mind). А музыка у меня звучит все время. Вы не поверите, в Нью-Йорке я купил коробку со 145 дисками Баха, причем в исполнении лучших музыкантов: если виолончель, то Пабло Казальс, двойной скрипичный концерт – Татьяна Гринденко и Гидон Кремер, а сольные сонаты и партиты – Генрик Шеринг (польский скрипач. – Mind). Я достаю наугад и слушаю. Вокальная музыка Баха мне нравится меньше, видимо, это не мое, но инструментальная музыка, органная очень нравится.

– Как вы относитесь к тенденции сближения академической музыки и джаза?

– Многие академические музыканты считают, что джазовые не должны трогать «серьезную» музыку. Но я не согласен, все зависит от того, как играют. Послушайте, как Эдди Дэниелс (кларнетист. – Mind) играет Вивальди «Времена года» или Фред Херш (пианист. – Mind) и Тутс Тилеманс (губная гармоника. – Mind) исполняют французских импрессионистов, вы не сможете выключить этот компакт-диск.

Фото: https://eventukraine.com/

У меня на радио есть такая тема. Я пытаюсь избегать слов «обработка», «транскрипция» – образ! Я предоставляю возможность слушателям узнать, как джазовые исполнители чувствуют классику.

– Есть обратное явление – когда академические музыканты «заигрывают с джазом».

– Однажды я летел из Нью-Йорка в Лондон в одном самолете с Гидоном Кремерем, мы общались, потом я брал у него интервью и спросил о его отношении к Ванессе Мэй. Он сказал, что у него много студентов из Азии, они очень трудолюбивые, и Ванесса, безусловно, талантливый человек. Затем добавил: «Хотя преподносит свою игру несколько (помолчал, подбирая слово) подозрительно».

Кстати, я не люблю, когда меня называют «музыкальный критик».

– Считаю, что вы не критик, а популяризатор музыки и исполнительства.

– Мой папа шутил, говоря «попу лизатор». Но я никогда никому попы не лизал (смеется). Я счастлив, что занимаюсь тем, что люблю, мне еще иногда за это деньги платят.

– Да, согласна, это шикарно! А какие параметры, по вашему мнению, присущи талантливому человеку?

– Хороший вопрос. Настойчивость, любовь к своему делу и желание постоянного совершенствования. Как пример – Миша Менделенко. Он, сумасшедший, полетел в Нью-Йорк купить себе на собственные, заработанные деньги новую гитару, отец только помог приобрести билет на самолет. Миша ездил в Амстердаме на work shop. Там преподавали мои друзья Саша Сипягин, трубач, вы его знаете, и Йессе ван Руллер (Jesse van Ruller), педагог-гитарист, кумир молодых гитаристов. Я попросил их присмотреться к нашему молодому исполнителю, и они мне позвонили и оба сказали: «Это готовый музыкант, он сам все знает». А когда увидели дорогой инструмент за $5500 производства Садовски, который купил Миша (Sadowsky Guitars Limited – американский производитель высококачественных гитар. – Mind), были в восторге, потому что инструмент фантастический. Миша из Нью-Йорка звонил и говорит: «Такие гитары, дядя Леша, что я готов продать свою почку!» (Смеется.) Ему 20 лет, еще почти ребенок...

Каждый наш фестиваль должен быть лучше предыдущего. Это трудно, но так должно быть.

– Как вы, человек, для которого работа – это разговоры, который говорит со слушателями радио, обращается к публике на концертах, относитесь к тому, что в стране меняются языковые приоритеты, что этот вопрос встает все острее?

– Я не хочу обращать внимание на политический акцент, это очень хорошая тема для спекуляций. Мой папа говорил: человек обращается на украинском, отвечай на украинском, обращается английском – отвечай на английском, на русском – то на русском.

– Спасибо за интересную беседу, желаю дальнейших высоких достижений вашему фестивалю.

– И я благодарю за внимание и интерес.