«Исторический саммит» Европейского совета: последствия для Украины

С одной стороны, ЕС сохранил санкции против России, что вроде бы должно способствовать урегулированию конфликта на Донбассе, с другой – ярко продемонстрировал, что интеграция в европейском сообществе набрала новую скорость, оставляя Украину за бортом этих процессов.

Проблемы, с которыми столкнулся ЕС в последние годы, положительно повлияли на его эффективность и жизнеспособность. Трудно вспомнить, когда в последний раз лидеры Германии, Франции, Италии были настолько едиными в своих взглядах относительно направлений дальнейшей интеграции сообщества, и когда они были так решительно настроены на реализацию важных и необходимых реформ. Угроза со стороны России, потеря доверия к США как стратегического партнера и фактическая самоизоляция Великобритании от политики на европейском континенте не ослабили, а, наоборот, консолидировали ЕС-27 и дали мощный импульс для развития. Важную роль в сплочении ЕС сыграло также то, что власть во Франции получил Эммануэль Макрон – единомышленник канцлера ФРГ, который является активным сторонником наиболее тесной кооперации и интеграции членов ЕС.

Собственно, фактически немецко-французский союз будет определять путь развития ЕС в ближайшие годы. Начало деятельности этого союза кажется достаточно продуктивным. 22–23 июня в Брюсселе прошел очередной саммит Европейского совета (European Council), решение которого будет иметь самые прямые последствия для Украины. Ведь Европейский совет является одним из ключевых органов управления ЕС, состоящего из лидеров стран – членов сообщества.

Несколько раз в год они встречаются в рамках регулярных или срочных саммитов, во время которых дискутируют над главными проблемами развития ЕС и принимают судьбоносные решения. В последние несколько лет дискуссии саммитов, как правило, были связаны с решением текущих проблем. Миграционная кризис, война на востоке Украины, Brexit и т. д. – эти вопросы поглотили все внимание европейских лидеров. В такой ситуации было не до глобальных проектов развития ЕС.

Последний саммит был исключительно благоприятным для принятия важных стратегических решений. Во-первых, президенту Франции Эммануэлю Макрону очень важно продемонстрировать не только свой еврооптимизм, но и решимость и способность действовать. Макрон в первые недели своего правления доказал, что, несмотря на свой молодой возраст, он является взвешенным и опытным политиком, поэтому лидеры ЕС и европейских стран весьма позитивно восприняли его и поддержали большинство его предложений.

ЭммануЭль Макрон, президент Франции

Во-вторых, Дональд Трамп, отказавшись выполнять Парижские соглашения по климату, а также раскритиковав европейских партнеров по НАТО за низкие расходы на оборону, показал, что во многих делах позиции США и ЕС достаточно серьезно разошлись. Это заставило лидеров задуматься над тем, что, возможно, они должны идти собственной дорогой.

В-третьих, Великобритания, которая долгое время тормозила более тесную интеграцию в ЕС, теперь окончательно потеряла влияние на эти процессы, что развязало руки сторонникам глубокой и более быстрой интеграции. Кстати, когда в ЕС говорят, что Brexit не является симптомом кризиса Союза, а, наоборот, открывает новые возможности для его развития – это искреннее и правдивое утверждение.

Ключевым и на самом деле историческим решением на саммите стало принятие курса на военную интеграцию ЕС. Франция, Германия и руководители Европейской комиссии (прежде всего президент ЕК Жан-Клод Юнкер и Верховный представитель ЕС по иностранным делам и политике безопасности Федерика Могерини) успешно использовали шанс на внедрение масштабных изменений.

Федерика Могерини

В чем историчность такого решения? Дело в том, что изначально ЕС был создан как исключительно экономическая организация. Эта экономическая основа определяла векторы интеграции сообщества в течение полувека. Сотрудничество в других сферах происходила крайне медленно. Только в Лиссабонском трактате, который вступил в силу в конце 2009-го, был заметен определенный прогресс в вопросах гармонизации политик безопасности и внешних отношений стран – членов ЕС.

Что касается stricto военной интеграции, то первый и последний раз подобные шаги европейские страны делали в 50-х годах ХХ века. Тогда  усилия оказались неэффективными из-за того, что США не хотели иметь конкурента для НАТО, где они абсолютно доминировали.

Нынешнее решение ЕС фактически является второй за 50 лет попыткой консолидации стран-членов в сфере обороны и безопасности. В коммюнике саммита и заявлениях лидеров ЕС четко прозвучал тезис о намерении активизировать интеграцию в военной сфере.

Интеграция должна охватить:
• институциональную сферу;
• оборонно-промышленный комплекс;
• рынок оружия и военной техники ЕС.

Детали институциональной интеграции не раскрываются. Известно, что ядром такого объединения станет Permanent Structured Cooperation (PESCO), то есть формат сотрудничества, который позволяет проводить участникам ЕС более тесную и быструю интеграцию.

Лидеры ЕС опасались, что некоторые члены сообщества (прежде всего Вышеградская группа) в очередной раз организуют бунт против «растущего вмешательства союзных органов во внутренние дела суверенных государств», поэтому президент Франции и канцлер Германии четко заявили, что участие в PESCO является добровольным, и никто никого не будет силой загонять в военный альянс.

Такой подход оказался очень действенным – никто не отказался. Подробная информация о том, как будет выглядеть институциональная европейская интеграция в сфере обороны и безопасности, а также критерии, которые станут определять, кто может быть приобщен к этому процессу, появятся в ближайшем будущем.

В деле интеграции оборонно-промышленного комплекса ЕС будет стремиться к гармонизации, унификации и специализации. Отсутствие единой политики в этом секторе экономики привело к тому, что ОПК ЕС оказался очень распыленным. По словам руководителя Европейской комиссии Жана-Клода Юнкера, государства – члены ЕС пока производят 178 типов вооружения, тогда как США –только 30 При этом ЕС имеет 17 различных типов танков, США – только один. Очевидно, что ЕС будет стремиться к упорядочению ситуации в своем ОПК, для того чтобы более рационально использовать финансовые и трудовые ресурсы.

Жан-Клод Юнкер

Дополнительно ЕС намерен существенно увеличить финансирование ОПК. С европейского оборонного фонда (European Defence Fund) будут финансироваться преимущественно R&D. Европейская комиссия планирует тратить на эти цели по 500 млн евро в 2019 и 2020 годах, а с 2020-го довести суммы годового финансирования ОПК до 1 млрд евро.

ЕС сформирует закрытый рынок оружия и военной техники. Даже в очень общих и нейтральных формулировках и высказываниях лидеров ЕС усматривается четкое намерение к формированию закрытого единого внутреннего рынка сообщества. Это достаточно ясный сигнал, направленный прежде всего к США. Месседж можно понять так, что в случае сокращения американской поддержки НАТО потребность в американской технике и оружия для ЕС автоматически отпадет. Союз сам способен обеспечить себя необходимой продукцией.

Всего на фоне имеющихся достижений ЕС в деле интеграции политики обороны и безопасности планы, отраженные в коммюнике саммита, а также в формальных и неформальных высказываниях европейских лидеров, на самом деле очень амбициозны. Что самое важное, они реальны.

Сегодня ЕС руководят лица, способные эффективно и решительно реализовывать поставленные задачи. Юнкер сам является достаточно эффективным руководителем, который не боится больших проектов. При этом у него абсолютная поддержка и доверие со стороны лидеров крупнейших европейских государств. Это все позволяет прогнозировать, что военная интеграция в ЕС будет происходить достаточно быстро и продуктивно.

Для Украины такое историческое решение лидеров ЕС будет иметь скорее негативные последствия. Во-первых, Европейский союз концентрируется на собственных проблемах, укрепляет собственную безопасность и оборону. Ситуация по периметру его уже не так интересует. Кстати, во время саммита было принято несколько локальных решений, которые усиливают контроль за границей сообщества и за лицами, которые ее пересекают.

Безусловно, руководство ЕС хотело бы, чтобы в соседних государствах царил мир и покой, однако пока они наверняка не верят, что агрессию можно остановить на этапе вспышки. ЕС готовится к тому, что она может перекинуться на пограничные страны.

Во-вторых, ЕС становится более закрытым для Украины в сфере военно-оборонного сотрудничества. Сейчас каждое государство сообщества само определяет свои приоритеты и выбирает себе партнеров в оборонной промышленности (кроме тех, которые вовлечены в активное сотрудничество с США и приняли их требования). Это, например, помогло установить тесные кооперационные связи между польскими и украинскими предприятиями ОПК. У Варшавы сейчас развязаны руки и у нее большие амбиции стать влиятельным региональным игроком на рынке оружия и военной техники.

Поскольку западноевропейское направление для нее закрыто, Польша пытается стать восточноевропейским центром развития ОПК. Она ищет совместные проекты и новые идеи в Восточной Европе, в том числе в странах, не являющихся членами ЕС. Среди них наиболее перспективный партнер – Украина. Однако если ЕС выбрал путь консолидации собственного ОПК, то партнерство с третьими государствами будет если не заблокировано, то существенно ограничено.

В-третьих, если ЕС, превратившись в военного гиганта, оставит свою пацифистскую риторику, над которой так смеются в Украине, и возьмет на вооружение более агрессивные инструменты отстаивания своих интересов, то Киев окажется в исключительно сложной ситуаций. Украина превратится в поле противостояния между ЕС и Россией. Чем напряженнее будет конфликт, тем более деструктивные последствия станет ощущать на себе Украина.

К сожалению, в Украине не обратили достаточного внимания на решения саммита Европейского совета, которые запускают военную интеграцию в ЕС, а также риски, которые этот процесс несет для безопасности Украины. Зато большое удовольствие вызвало продолжение санкций против России.

С одной стороны, такое решение лидеров ЕС можно воспринимать с позиции «лучше, чем ничего». Однако, с другой стороны, саммит в Брюсселе отчетливо показал, что ЕС не знает, как эффективно повлиять на Россию. Более того, можно было заметить, что эта тема вообще не вызывает большого интереса у руководителей Евросоюза и лидеров наиболее влиятельных стран. Они даже на задумались над тем, что политика санкций не приносит ожидаемых результатов, поэтому следовало бы ее скорректировать или дополнить другими мерами.

Создается впечатление, что нынешняя ситуация в Украине выгодна для ЕС. Парадоксально, но чем сильнее портятся отношения между Европой и Россией, тем менее заинтересованными в урегулировании конфликта становятся лидеры Евросоюза. Брюссель предпочитает продолжать противостояние с режимом Путина на чужой территории, а не на своей. Неурегулированная ситуация на востоке Украины ослабляет политические и экономические позиции Москвы на европейской арене, а потому контролируемый конфликт на Донбассе в определенном смысле выгоден для ЕС.

Санкции абсолютно не мешают европейским странам сотрудничать с РФ в тех делах, которые выгодны для них. ЕС заинтересован прежде всего в импорте сырья из России, поэтому проекты строительства новых газопроводов в дальнейшем будут успешно реализовываться. Лидеры готовы даже к новым компромиссам с Кремлем взамен на увеличение объемов импорта газа. Собственно, поэтому эффективность нынешней модели санкций против России является достаточно дискуссионной, а радость по поводу их автоматического продления – не очень обоснованной.

В общем, саммит европейских лидеров показал, что ЕС не стоит на месте, он постоянно движется и развивается. Украина же остается за бортом этих процессов. Украинская власть не имеет ни четкого плана, ни желания к более активному ангажированию к политическим процессам в ЕС.

Вершиной своих усилий она считает безвизовый режим, который на самом деле не является большим прорывом в деле европейской интеграции. То, что он позволил приблизить ЕС для отдельных граждан Украины, совершенно не значит, что он приблизил к Евросоюзу Украину как государство.