Синдром медиазависимости: как его видят художники Савадов, Цаголов, Голосий и Тистол

20 ноября открылась масштабная выставка «Медиазависимость. Украинская версия» искусствоведа и куратора Виктории Бурлаки. На ней представлены работы лучших украинских художников – Арсена Савадова, Василия Цаголова, Олега Тистола, Олега Голосия, Александра Гнилицкого, Игоря Гусева. А также арт-молодежи – Юлии Кисель, Ольги Дрозд и др.

На открытии присутствовало около пятисот человек, а сама экспозиция заняла все пространство Украинского дома: несколько залов на двух этажах. Виктория Бурлака заметила: «Для этой выставки я собирала материал 10 лет». В это сразу веришь – к открытию приурочен выход стильно оформленного четырехсотстраничного фолианта «Постмедийная оптика. Украинская версия». По мотивам этого сборника статей Бурлаки и ее интервью с известными художниками организована экспозиция.

Mind побывал на открытии и разбирался в сути «медиаоптического» взгляда.

Что такое «медиазависимость»? Суть понятия автор уточняет на одном из стендов: «Это реальность современного человека, который видит мир через экраны гаджетов». 

Что такое «постмедийная оптика»? Цитируем Викторию: «Постмедийными» называют работы, которые живописными средствами имитируют взгляд через объектив, картины, написанные в кино- или фотостилистике. Популярность определения связана с частицей «пост», обозначающей пограничное состояние. Рубикон смысла – конец старой модели видения и начало  новой. А «оптика» здесь – понятие из области эстетики, а не физики».

Однако тема экспозиции шире этого определения, ведь процесс взаимный: с одной стороны живописцы имитируют фотостилистику, с другой – фотография имитирует планы реальности, которые живопись открыла раньше. 

Топовые фотографы по всему миру подражают живописи, как тот же немец Андреас Гурски. Почему? Да потому, что живопись ничем не ограничена, кроме воображения художника. Она «обогнала» фотографию в стремлении показать разные планы сознания: абстракционизм, сюрреализм, трансавангард. Гурски придавал своим снимкам схожесть с абстрактными полотнами, но при этом насыщал их множеством деталей, связанных с массовыми скоплениями предметов и людей. Его фотоискусство – метафора глобализации, которая касается всех. Но и «постмедийная» живопись выигрывает от такого «обмена»: когда она имитирует цифровые носители, то придает художественным фантазиям оттенок фотоотчета – и любой трип кажется документально зафиксированным вояжем.

В целом выставка производит впечатление путешествия – причем как в обычных земных координатах, так и метафизических. Ведь на «экране» полотна мы собственно видим все разнообразие миров, где художник выступает гидом. А гидом по общей экспозиции выступила сама Виктория, проведя кураторскую экскурсию.

Портал в «постмедийное» измерение. Начнем с видео «Электронные ветры» Степана Рябченко, которое заметно из любого угла Украинского дома – это висящий под куполом круглый экран, где закручиваются в воронку цветные вихри – портал в запредельное, через который зрители проникают в художественные миры.

Слева зал, где расположились два полотна Василия Цаголова «Критический градус» (2014) и «Модель и художник» (2017-–2018).

На картине «Критический градус» огромная голова бритого, мертвецки пьяного мужика, которая лежит на фоне противостояния милиции и протестующих на Майдане. В правой части холста – гигантская бутылка водки, открытая консервная банка сайры – эта советская «анестезия» только временно помогает персонажу «закрыться» от происходящего. «Я четыре года не выставлялся», – признается Цаголов. Глядя на это полотно, понимаешь, почему.

А вот на его картине «Художник и модель» ситуация психологически выравнивается. Здесь уже гигантская голова самого Цаголова, но вместо бутылки водки – красивая обнаженная девушка  с автоматом Калашникова. Такая муза – более надежная защита от агрессивной окружающей среды, чем водка. Здесь тоже имеется бутылка спиртного, но она вдохновенно парит.

Можно заметить, что помимо «путешествия в запредельное», основная тема многих творцов экспозиции – «Ищите женщину». Цаголов уже нашел свою «легковооруженную» музу. Герой  сюрреалистического полотна Юрия Сиверина «Теория всего» – тоже, но это некая муза науки. На холсте мужчина в черном пальто и котелке (привет Рене Магритту) стоит посреди замерзшего озера и смотрит в направлении купола обсерватории, где на самом верху и застыла памятником с приветственным жестом жрица науки в тунике.

Для серии фотографий «Продавцы кукол» Юлия Кисель нашла своих героев на барахолке. Это обездоленные люди, торгующие ничейными куклами. Брошенным людям помогают выжить брошенные куклы.

Теме обездоленности посвящена и серия «Удаленные» фотографа Александра Чекменева, который два года подряд снимал бездомных. Но в отличие фотографа Бориса Михайлова, который воспринимал их только «как натуру» (серия «История болезни», 1997), не интересуясь  судьбами бомжей, Чекменев работает над этим проектом вместе с благотворительной организацией «Дом милосердия», помогающей людям без крыши над головой: под каждым портретом есть биографическая справка.

В этом проекте Чекменев применил «постмедийную оптику», поскольку портреты бездомных он оформил в стиле Рембрандта: подсвеченные лица на черном фоне. Это делает их выразительными и трагическими одновременно.

«Постмедийная оптика» ярко выражена и на полотнах Игоря Гусева, которые принадлежат к глитч-арту – это имитация цифровых помех на живописных полотнах. В его картине «Искатели приключений (2015) два джентльмена XIX века ждут отплытия фрегата, но часть изображения «поплыла», как экране телевизора.

Сны Савадова. Состояние «пограничности» усиливается на втором этаже, где мы видим мощные сюрреалистические полотна Арсена Савадова, остающегося ведущим художником Украины более 30 лет (со знакового холста «Печаль Клеопатры» 1987 года). На экспозиции три его холста: «Сновидение», «Отель «Элефант» и «Солдат» (2018). Все они – о природе творчества, где главный герой – художник.

В «Сновидении» художник с крылышками эльфа пытается задушить Музу-Луну – королеву  бессознательного. Ее призрачному свету противопоставляется искусственный свет фонарей. Иррациональному началу – интеллект. Но далеко ли можно уплыть на тяге интеллекта, видно по лодочникам, у которых на голове шапочки-мачты с крошечными парусами.

В «Солдате» на платформе из книг стоят два пажа, которые держат на голове горшки с карликовыми древами  познания, олицетворяющими возможности того же интеллекта. Но титанические усилия – ничто в сравнении с иррациональной силой факира, который волшебным дымом изо рта раздвигает тучи и становится виден просвет – в бессознательное, где два ангела (райские создания) и летучая мышь (адское) держат мишень. Однако солдат считает эту цель  фиктивной, отвлекающей и целится куда-то в район Маяка, светящего из глубины…

В «Отеле «Элефант» художник – беглец из тюрьмы обыденности, спускающийся из зарешеченного окна на простынях. Он мечтает попасть в отель в виде слона-гиганта, приютившего немногих, кто способен туда добраться, и жить в пути между небом и землей. Но как добраться до «Элефанта»? По лестнице? Есть и каменная дорога, сделанная из тех же булыжников, что и тюрьма – слишком долгий путь. Самый рисковый и быстрый вариант – на воздушном шаре.

Вояж по адам. Недалеко от картин Савадова расположились картины его коллег по трансавангарду и сквоту (мастерские) имени Парижской коммуны конца 80-начала 90-х прошлого века – художников  Олега Голосия  (1965–1993) и Александра Гнилицкого (1961–2009).

«Он изображают не нашу реальность», – справедливо высказалась о Голосие Виктория Бурлака во время экскурсии. На полотне «Берег» (1993) изображен нос корабля и вдалеке какой-то берег в мрачных синих тонах: действительно, возникает ощущение, что все это происходит не в нашем измерении. А в каком?

Рядом, словно подсказка, холст «Улисс» (2003) Александра Гнилицкого. Там какие-то промышленные вертикальные цистерны, напоминающие скалы в синем дыму, и зритель чувствует: эта местность – из той же «метафизической географии», что и «Берег» Голосия: что-то вроде Стикса, по которому плывет Одиссей (он же Улисс) в царство Аида.

Ведь и аналоги ада в нашей физической реальности могут быть разные. «Шоколадная фабрика» (2009) Гнилицкого, то бишь здание «Рошена», настолько мрачно выписана со своим красным кирпичом и трубой, проткнувшей тяжелое небо, что выглядит, как замок Дракулы. «Гнилицкий явно что-то знал уже тогда – в 2009-м», – иронично заметила куратор.

Тот же heaven транслируют и телемедиа: в темных сине-фиолетовых  тонах изображены кадры из телевизора: «Час новин» (2006) и «Новый канал» (2006) на полотнах  Олега Тистола. «Олег снимал на фотоаппарат телеэкран, а потом срисовывал. И у него все время получались такие страшноватые лица, что многие ведущие обижались», – рассказывает Бурлака. Тем не менее Тистол взял верную интонацию. Почему это ад? Да потому что большинство новостей имеют резко негативный характер – они и есть «вестник ада».

Женские шалости. Тему путешествий между мирами продолжает Ольга Дрозд своим видео «Девять жизней», где демонстрируется одновременно проезд через девять туннелей – из разных стран. И опять мы – в пограничном пространстве между светом и тьмой, потому что тоннель и есть воплощение «пограничья».

Завершаем наше путешествие на оптимистической ноте – забавно провокативным видео Юлии Кисель и Ольги Баленсиага  «Дед и мадам сижу». В трамвае сексуальная брюнетка в вечернем обтягивающем платье начинает соблазнять усатого пенсионера и даже дает ему подержаться за свою роскошную «пятую точку». Она присаживается рядом с дедушкой, а его полная супруга в полосатом платье злобно идет на выход: по ее осанке понятно, что, если муж сейчас же не «отлипнет» от красавицы – домой может не возвращаться.

Разумеется, он вскакивает и выпрыгивает на остановке, виновато догоняя супружницу. Но по его хитрой физиономии видно, что он остался крайне доволен этим дорожным приключением.