Новая энергобезопасность Европы: что нужно учесть Брюсселю

Пожалуй, наиболее впечатляющим результатом трехсторонних консультаций о будущем украинского газового транзита, которые 28 октября прошли в Брюсселе, стала реакция заместителя председателя Еврокомиссии Мароша Шефчовича.

«Я разочарован ходом переговоров», – заявил он на брифинге после встречи министра энергетики Украины Алексея Оржеля, его российского коллеги Александра Новака, главы «Нафтогаза» Андрея Коболева и предправления «Газпрома» Алексея Миллера.

«Но я не сдаюсь, – также признался Шефчович. – Ближе к концу переговоров мы стали лучше слышать друг друга и понимать, в каких вопросах можем достичь согласия».

Еврокомиссия выступает за подписание нового долгосрочного контракта на транзит российского газа через Украину после 2019 года. Аналогичный интерес также озвучивают в правительстве Алексея Гончарука. В «Нафтогазе» отмечают, что новое транзитное соглашение должно быть подписано между «Газпромом» и Оператором украинской ГТС, выделенный из структуры госхолдинга, «на значительный срок». В нем должны быть зафиксированы объемы транспортировки газа, чтобы обеспечить надежную работу системы.

Кроме того, договор должен отражать правовые нормы ЕС, которые Украина имплементирует в рамках евроинтеграции. «На таких принципах Газпром работает со своими контрагентами в Евросоюзе. Переход на общепринятые европейские правила значительно упростит работу «Газпрома» с Украиной», – отметил Андрей Коболев.

Однако Россия связывает подписание транзитного контракта с урегулированием споров «Нафтогаза» и «Газпрома» в Стокгольмском арбитраже, по которым НАК выиграл 2,6 млрд. Также в Москве говорят о пакетном соглашении, в котором будут обозначены параметры не только транзита российского газа через Украину, но и условия прямых поставок российского газа на украинский рынок.

Но такое обусловливание газового сотрудничества между Украиной и Россией противоречит принципам свободного рынка и усиливает его зависимость от политических факторов, которые и без того продолжают влиять на урегулирование ситуации.

Так, руководствуясь внешнеполитической стратегией России, «Газпром» видит своей целью если не отказаться, то минимизировать сотрудничество с Украиной, несмотря на перспективу коммерческой выгоды от такого партнерства.

Строительства газопровода «Северный поток – 2» в обход украинской территории хотя и сулит выигрыш некоторым европейским компаниям, но вредит энергетической безопасности Евросоюза.

А наличие действующих долгосрочных контрактов «Газпрома» с контрагентами в ЕС, в которых российская сторона взяла на себя функции обеспечения украинского транзита, мешает «Нафтогазу» реализовать планы по прямому взаимодействию с европейским компаниям для оказания им транспортных услуг (для этого точки приема-передачи российского газа должны быть перенесены на восточную границу Украины, в результате чего роль «Газпрома» ограничится территорией России).

Такие неоднозначные обстоятельства позволяют Марошу Шефчовичу утверждать, что для успешного продвижения переговоров о будущем транзита российского газа через Украину «не хватает политической воли».

Следующую попытку достичь конкретных договоренностей стороны планируют осуществить в ноябре. Но есть предпосылки, что очередная трехсторонняя встреча состоится позже – в декабре, когда приступит выполнять свои обязанности новый состав Еврокомиссии под руководством Урсулы фон дер Ляйен. Вместо Мароша Шевчовича еврокомиссаром по энергетике, как ожидается, станет Кадри Симсон – бывший министр экономики и инфраструктуры Эстонии. Симсон известна своим весьма критическим отношением к российской энергетической политике, поэтому ее назначение усиливает риски для «Газпрома», но может оказаться выгодным подспорьем для украинской стороны.

Но пересмотра требует не только формат газового сотрудничества Украины, России и ЕС. Энергетическая политика Евросоюза также требует значительных изменений, чтобы отвечать новым вызовам, связанным с трансформацией энергорынков.

Какие важные обстоятельства следует принять во внимание Урсуле фон дер Ляйен, чтобы избежать ловушек своих предшественников, урегулировать газовые отношения с Украиной и укрепить позиции ЕС? Рациональный ответ на этот вопрос недавно был опубликован в статье на страницах французской газеты Le Monde. Ее авторы – известные исследователи энергетической политики Аурелия Брос из Гарварда и Тьери Брос из Оксфордского института энергетических исследований.

В своем обращении к Урсуле фон дер Ляйен они говорят об актуальных тенденциях на энергорынках, рисках, которые с ними связаны, а также описывают возможности для решения сложных проблем. Исследователи не обошли вниманием также Украину, вовлеченную в европейские трансформационные процессы.

Mind предлагает адаптированный перевод этой публикации, которая способна расширить представление о перспективах энергетической политики Украины и Евросоюза.

Почему глобальная энергетическая концепция заходит в тупик?

Закрыв британские угольные шахты в 1984 году, премьер-министр Маргарет Тэтчер – невольно – сделала больше пользы для окружающей среды, чем многие политики с тех пор.

Другими словами: безопасность поставок и инфраструктуры, обеспечивающей транспортировку энергоносителей; гармонизация и либерализация европейского внутреннего энергетического рынка, а также максимально возможное «озеленение» нашей энергетической системы. Кажется, все было разработано так, чтобы каждый гражданин Европы мог получить доступ к надежному и дешевому источнику энергии.

Хотя эта комбинация привлекательна на бумаге, ее применение ежедневно ставит много противоречивых задач. Причина проста: эти три цели несовместимы, и де-факто необходимо установить порядок предпочтений или даже исключить одну из них.

Понятно, что безопасность всегда была на первом месте. Рынок пережил значительные взлеты и падения в результате вмешательства государства. Возьмем, к примеру, самостоятельное решение Германии об отказе от ядерной энергетики в 2011 году без каких-либо консультаций с другими государствами – членами ЕС.

Что касается цели устойчивого развития, то она стала своего рода пассажиром третьего класса, о котором никто не заботится всерьез. Разве что компании, которые занимаются экологией, и политики, которые из-за отсутствия серьезных решений в наши дни находят убежище в целях, решить которые возможно в далеком будущем.

Разве устойчивое развитие не является неотъемлемой частью безопасности? В конце концов, разве оно не является ключом к нашему долгосрочному общему благополучию перед лицом глобальных климатических изменений? Проблема в том, что представление об энергетической безопасности, на которое в наши дни ориентируется Европа, уходит корнями к началу Первой мировой войны, когда Уинстон Черчилль решил отказаться от угля и перейти к использованию нефти в качестве топлива для королевского флота.

С тех пор энергетическая безопасность стала синонимом стремления к:

• доступным источникам (это привело к многочисленным столкновениям на Ближнем Востоке и в Африке);
• обеспечению маршрутов поставок и, следовательно, строительству инфраструктуры, которая позволяет транспортировать энергоресурсы;
• диверсификации поставок энергоносителей, что подразумевает создание развитой и надежной инфраструктурной сети.

После Второй мировой войны европейские армии поддержали стремление Черчилля к «тотальной нефти», и правительства в своих решениях руководствовались исключительно страхом возникновения ее дефицита. Учитывая сложную геополитическую ситуацию, чувство страха только усилилось после нефтяных кризисов 1971 и 1979 годов, а также последовавших после этого объявлениях о «пиковой нефти» и «пиковом газе», после которых их добыча, по прогнозам, должна была пойти на спад.

Чтобы усилить безопасность, европейские энергетические компании, европейские страны, Международное энергетическое агентство (МЭА) и Энергетическая хартия разработали договорную, экономическую и дипломатическую систему для надежной и своевременной доставки нефти, природного газа, урана и угля…

Несмотря на сложные решения Брюсселя, который стремится продемонстрировать актуальность своей стратегии, священное трио – безопасность, конкуренция, устойчивое развитие – остается принципиально несбалансированным. Более того, наше членство в многосторонних организациях, целью которых является обеспечение безопасности ископаемых видов топлива (МЭА и Энергетическая хартия), ограничивает нашу свободу во времена стремительных перемен в энергетическом секторе.

Сегодня это приводит к ужасным несоответствиям и замедляет европейский энергетический переход (от использования ископаемых видов топлива к возобновляемым источникам энергии). К сожалению, ситуация с проектом «Северный поток – 2» является ярким тому подтверждением.

Как это сказывается на энергобезопасности?

Похоже, что в последние несколько лет Германия вернулась к практике изолированных действий во имя исключительно собственного энергетического перехода. Хотя мотивы похвальны, результаты весьма сомнительны. Отказ от ядерной энергетики привел к увеличению потребления угля в Германии и фактически к увеличению выбросов парниковых газов. Недавно правительство страны похвалило себя за то, что поставило перед собой «амбициозную цель»: закрыть все угольные шахты к 2038 году.

В то же время Берлин увлекся новой «стратегией», направленной на организацию поставок газа через ограниченное количество маршрутов. Как только газопровод «Северный поток – 2» будет построен, транспортный коридор через Балтийское море станет основным маршрутом немецкого импорта газа.

Поскольку Германия сконцентрирует поставки газа на своей территории, то такие страны, как Бельгия, Дания, Франция, Нидерланды и Польша, рискуют столкнуться с ситуацией, когда им будет необходимо волевым решением снизить спрос в своем промышленном секторе для спасения немецких потребителей, если в Германии возникнет дефицит топлива из-за перебоев с поставками.

Приемлемо ли то, что Германия, как самая богатая страна ЕС, вынуждена полагаться на другие государства Евросоюза для обеспечении собственной безопасности?

С 2010 года члены ЕС имеют обязательства по взаимопомощи в случае непредвиденных обстоятельств (стихийных бедствий, технических аварий, террористических атак и т. п.). Но есть прецедент, когда Европейский суд в деле об эксплуатации газопровода Opal постановил, что принцип энергетической солидарности не может быть ограничен исключительными ситуациями, а должен трактоваться более широко. Теперь вам решать, как это реализовать.

И наконец, «Северный поток – 2» поддерживает острые дебаты «за или против США», «против России», «против НАТО», «против Украины» и т. д. Кажется, что все готовы внести свой вклад в представление о том, каким должен быть контракт на транзит газа через Украину и как обеспечить надежные поставки газа в Европу.

Основные предостережения

Помните, что на рынке, который построен на принципах либерализации, лучшей гарантией безопасности всегда остается конкуренция. Пусть конкуренция делает свое дело. Энергетические компании ЕС должны отказаться от требований о политической и государственной поддержке своих проектов, которые могут не иметь будущего (обстоятельство, которое президент Франции Эммануэль Макрон, похоже, принял во внимание, когда поддержал новую версию газовой директивы в феврале 2019 года, ограничивающей влияние «Газпрома» на европейском рынке).

Подводя итог, обращаем внимание, что в сложившихся условиях энергоресурсы больше не объединяют старый континент. Именно в этом заключается проблема. Европейскому энергорынку удалось стать единым целым в результате подписания Договора о создании Объединения угля и стали в 1951 году. Робер Шуман (один из основателей ЕС. – Mind) понимал, что такое объединение должно быть основано на прагматизме, а не на догмах. Чтобы избежать разобщенности из-за ситуации на энергорынке, Еврокомиссии под вашим руководством придется избавиться от устаревших стратегий и приоритетов.

В наши дни мы постоянно наблюдаем революционные изменения на энергорынке. Мы стали свидетелями развития сланцевой добычи газа и нефти, возобновляемых источников энергии, энергоэффективных технологий и способов хранения энергии. Это постоянно стимулирует изменения в правилах игры. И одновременно позволяет европейскому энергорынку становиться более прозрачным, более эффективно функционировать и обеспечивать цены на основе баланса спроса и предложения. Ресурсов достаточно, поэтому страх дефицита в наши дни является иррациональным.

Более того, энергетический переход также отразится на положении вооруженных сил, которые сейчас являются крупными потребителями нефти и, как следствие, масштабными источниками выбросов парниковых газов…

Мы должны пересмотреть общую концепцию безопасности. Пока наши армии зависят от углеводородов, Европа будет оставаться уязвимой. Это негативно отразится на обороноспособности и военных интервенциях за пределами нашей территории.

Надо думать о безопасности в долгосрочной перспективе, что делает ее неотделимой от устойчивого развития. Наша общая цель – сохранить нашу планету пригодной для жизни. Для этого энергетический переход должен быть как гражданским, так и военным… Кроме того, необходимо усилить прозрачность, поскольку она является необходимым условием для надежного функционирования энергетического рынка. Как уже упоминалось, рыночная конкуренция является самой надежной и политически нейтральной гарантией безопасности.

Как достичь равновесия?

Правовое регулирование должно быть частью процесса демократизации в Европе. Энергетическая бедность – вовсе не городская легенда. Это означает, что энергетический переход не должен превратиться в постоянное бремя для налогоплательщиков или приводить к остановкам в поставках энергоносителей. В противном случае это только увеличит социальное неравенство, будет разжигать популизм и приведет к росту напряженности. Акции «желтых жилетов» являются тому примером. Кроме того, страны ЕС также должны взаимодействовать на справедливых условиях. Ситуация, которая сложилась вокруг строительства газопровода «Северный поток – 2» не должна повториться в Европе. В этой связи Европейский суд только что напомнил вашему предшественнику о важности европейской солидарности.

В то же время государствам ЕС следует помнить, что инвестиции в научные исследования крайне необходимы. Мир нуждается в технологических прорывах как можно скорее. С одной стороны, необходимо сократить выбросы парниковых газов, а с другой –  удалить углерод из атмосферы. Вместо идеологических противоречий, возникла необходимость создать надежную научную основу, которая позволит лучшим европейским исследователям сотрудничать друг с другом, а также со своими американскими, китайскими и российскими коллегами.

Госпожа президент, будьте дальновидны, принимая сегодня смелые решения, которые принесут плоды намного быстрее, чем вы думаете. Избавьте ЕС от международных организаций, которые ограничивают свободу, необходимую для энергетического перехода, а также не позволяют рыночной конкуренции управлять нашей безопасностью,  отказываются от концепции справедливости, ограничивают финансирование исследований и разработок… Евросоюзу следует продемонстрировать миру, что Парижское климатическое соглашение не ограничивается пустыми дискуссиями и красивыми фотографиями, размещенными в интернете.

…Теперь вы должны осуществить быстрый и справедливый энергетический переход, который не оставит европейцев ни сегодня, ни завтра на окраине устойчивого развития. Мы желаем вам, госпожа президент, всяческих успехов.