Анна Паленчук: «Даже если у кинобизнесмена доход размером с полбюджета Украины, он не откажется от угощения»

Анна Паленчук – украинский кинопродюсер, которая в 2012 году сделала фильм – первую официальную копродукцию Украины с европейскими странами. Это была «Истальгия» режиссера Дарьи Онищенко. Продолжая работать над международными проектами и наводить мосты с кинематографистами всего мира, Анна вместе со своим партнером по продакшену, Иракли Макацария уже полтора года привозят в Украину индийские съемочные группы из Болливуда. На днях Анна вернулась из Берлина, где проходил один из трех крупнейших кинофестивалей мира – Берлинале.

Зачем Украине, кроме украинской вечеринки в рамках фестиваля, устраивать еще один обед на co-production market? Как работается с нетрадиционным для отечественной киноотрасли партнером – Болливудом? Каковы механизмы поиска партнеров для копродукции в кино, и чем в этом помогают кинофестивали? Об этом Анна Паленчук рассказала в интервью для Mind.

– В своем недавнем блоге вы называете обед, организованный Украиной на Берлинале в рамках Европейского кинорынка, сменой парадигмы отношения к украинской киноотрасли. Но ведь проводятся и украинские вечеринки. И довольно давно. Просто еще раз накормили гостей. В чем разница?

– Почему я так отмечаю на фоне всех этих украинских активностей впервые организованный украинский обед именно в рамках копродакшен-маркета? Да потому что это просто таргетированное, прямое попадание в ту профессиональную аудиторию, которая здесь и сейчас, в поиске бизнес-партнеров, работая над проектом.

Каждой стране нужно иметь определенную стратегию в своем позиционировании. Как правило, чем ты больше кормишь, поишь, выгуливаешь людей, тем лучше тебя запоминают. Потому что где-где, а на кинофестивалях от «поесть бесплатно» не отказывается никто. Даже если человек – руководитель супер-киностудии и его доход – это половина годового бюджета всей Украины, все равно поесть он не откажется. Так что тезис «про путь к сердцу через желудок» на иностранных партнерах в кино работает безотказно.

Но на копродакшен-маркете в предыдущие годы, как правило, было всегда очень мало аккредитованных украинских продюсеров.

– Почему так?

– Во-первых, многие о нем не знают. Потому что в рамках Берлинале проходит огромное количество активностей – за всем не уследишь. Даже я как человек, который скоро 10 лет, как регулярно ездит на Берлинале, и то не знаю обо всех мероприятиях, которые там проходят. Их тьма. Каждый выбирает по мере своего интереса и запроса. Поскольку моим основным направлением всегда была копродукция, то логично, что мне именно там нужно всегда находиться.

– Кого отбирают в качестве участников на этот копродакшен-маркет? И какая дальше механика – что именно происходит?

– Это такие проекты, которые, как я уже сказала, находятся в процессе разработки и ищут международных партнеров. Организаторы назначают десятки встреч для продюсеров, заинтересованных в партнерстве с тем или иным отобранным проектом. Это работает так: участники заранее дают заявки, в переговорах с кем из других участников они заинтересованы. Администрация копродакшен-маркета составляет расписание таких встреч для каждого аккредитованного на маркет участника. Эти встречи всегда проходят за закрытыми дверями.

– Вы в таком «спид-дейтинге» участвовали?

– Мне не приходилось никогда принимать участие в маркете именно с проектом. Так получалось, что обычно мои партнеры находились без помощи этой площадки. Мне этот маркет интересен с другой точки зрения. В программе маркета обычно проходят уникальные мастер-классы от мировых гуру индустрии. Всегда стараюсь попасть на воркшопы исполнительных продюсеров, которые рассказывают о тонкостях съемочного процесса в очень глобальных кинокартинах. В тех, которые снимаются частично, например, в Германии, частично, скажем в Лос-Анджелесе, а еще часть – где-нибудь на другом конце света.

– Было что-то, что вы услышали на таком мастер-классе и отметили для себя как лайфхак?

– В тот год, когда Том Тыквер снял «Облачный атлас», это был очень масштабный и громкий проект, исполнительный продюсер этого фильма давал воркшоп. Он тогда сказал очень важную фразу: “Я никогда не выхожу на съемочную площадку, если не понимаю, как режиссер и оператор планируют снимать ту или иную сцену”. У нас очень часто исполнительные продюсеры организовывают процесс, не вникая в то, что именно задумали режиссер и оператор снимать. Они лишь видят список необходимого. То есть набор средств. Скажем, нужна режиссеру в кадре лестница. Часто никто не вникает, зачем она и как ее будут снимать. А ведь то, как именно они планируют это снимать, дает тебе уйму вводных. Многие, конечно, возразят, мол, мы так и делаем. Но на практике часто все получается иначе.

– В этом году что-то отметили для себя?

– А в этом году была потрясающая дискуссионная панель об экологии на съемочной площадке. В Германии, например, теперь некоторые съемочные группы раз в неделю устраивают вегетарианский день. Когда вся съемочная группа не ест мяса. А то, что в Германии кейтеринг давно отказался от одноразовой пластиковой посуды – даже не новость. У них на площадке все едят из керамической посуды, которую потом моют. То есть это уже даже не о производстве, это о сохранении окружающей среды.

– Известно, что вы – одна из немногих украинских продюсеров, осваивающих сотрудничество в противоположном от Европы географическом направлении. С Болливудом, Колливудом и Талливудом. В общем, с гигантским конвейером кинопроизводства Индии.

– С индусами я начала работать благодаря моему бизнес-партнеру, Иракли Макацария. Он был первым, кто в Грузии шесть лет назад стал сотрудничать с индийскими кинематографистами. И когда мы с Иракли организовали совместный грузино-украинский продакшен, он логично поинтересовался, почему же мы в Украине не работаем с Индией. И вскоре сюда приехал наш партнер из Индии. Это было полтора года назад. Мы тогда буквально влюбили его в Украину. Отвезли во Львов, взобрались на ратушу. И стоя на ратуше, наш партнер сказал: “Через месяц мы тут снимем фильм”. Практически в обещанный срок в Борисполе приземлилась съемочная группа из Индии.

– Естественно, первая ассоциация с индийским кино – танцы и драма. Вы для себя выяснили, что такое сейчас индийский кинематограф?

– На площадке я осознала, что клише, которые есть у наших людей относительно индийского кино, – ерунда. Это огромная киноиндустрия, которая по количеству продаваемых билетов в кинотеатры сравнима с голливудскими объемами. Из-за цены на билет, которая в Индии в разы меньше, чем в США, и сравнивать сборы в денежном эквиваленте не приходится. А вот по количеству зрителей – вполне. Индусы – потрясающие профессионалы. То, что я мечтала увидеть на практике – допустим, перестановки по свету на площадке за 15-20 минут – я увидела у них. Мы обычно читаем эти установки по временным рамкам, но никогда не удается достигать этого в работе. И тут – вот оно, это возможно.

– Они привозят всю съемочную группу или кто-то из украинских специалистов все же зарабатывает на площадке?

– С каждым разом мы все чаще задействуем в этих съемках украинских профессионалов. Но в первые разы это было крайне сложно: та скорость, с которой они работают, здесь с ней мало кто способен справляться. Например, такой показатель. Во Львове индийцам на площадке понадобилась швея. Уже через полчаса перед нами стояла швея со своей машинкой, и тут же приступила к подшиванию костюмов. К таким внезапным требованиям мы были не готовы изначально. Пришлось быстро принимать правила игры.

– То есть сказать «нет» или «позже» – не вариант?

– Сказать индусам, что мы что-то сделаем “через три дня” – это сразу забыть о сотрудничестве. Они за это время закончат съемки и в прокат выйдут (смеется). Шучу, конечно, но скорости для нас космические, это правда. Это очень мобилизует. Могу без ложной скромности сказать, что благодаря этой закалке я выросла как продюсер. И узнала множество лайфхаков.

– Но при этом само кино у них остается традиционным?

– Индусы сейчас всерьез рассматривают выход на международный уровень своего продукта. Многие продюсеры уже сейчас готовят два варианта фильма: один с танцами, а второй – без. Обычно их танцы несут культурную нагрузку. Для индусов кино – фетиш. Их персональное путешествие в сказку. И танцы – это по сути сакральные символы. И их они всегда снимают, как клипы. И стараются найти для них особенные локации.

– И тут появляетесь вы.

– Именно. В декабре я выступала на двух очень масштабных кинофорумах в Индии. Один – Индивуд в Хайдрабате, а другой – в Мумбаи, Синемаскейп. Я показывала презентацию локаций и возможностей Украины в кинопроизводстве. Собрала все интересные замки. Порядка 60. У наших замков уникальная особенность – они разные.

– Это особенность?

– Конечно. Вот в Польше и в Литве замки плюс-минус выглядят одинаково, потому что их строили преимущественно представители одного и того же, скажем, тевтонского ордена, и по Европе они тоже приблизительно одинаково выглядят. А у нас архитектурные различия колоссальны. Если сравнить, например, Белгород-Днестровский в Одесской области, Каменец-Подольский и, скажем, какой-то замок подо Львовом, то это будут вообще разные атмосферы, эпохи. Под Львовом – это рефренс на какой-нибудь Версаль, Каменец-Подольский – это форт Центральной Европы, а Белгород-Днестровская крепость – это ближе к нашим замкам.

– То есть Украина может притвориться любой страной?

– Мы делали широкую презентацию Львова. В нем уже сейчас легко можно снять фейк-Париж, фейк-Италию и кое-где – фейк-Германию. Я предложила индийским коллегам игру. Я давала им две фотографии – парижских улиц и львовских. И предлагала угадать, где Париж. Или Германия, или Италия. Или Швейцария, где рядом предлагала фотографии Карпатских гор и озер. Очень многие не могли угадать. Мы получили огромный фидбек после этой презентации. Для них Украина – неизведанная страна.

– Мы можем говорить, что вы с Иракли открыли портал, и сейчас сюда хлынут киношники из Индии? Или все же это отдельные договоренности?

– Скажем так, индустрия у них огромная, и лучше все же работать с проверенными партнерами. Иракли за свою практику сотрудничества сталкивался и с нечестным ведением бизнеса с индийской стороны. В Грузии многие отказались работать с индусами. Кроме того, что это тотальная мобилизация всего, некоторые из них могут приехать, снять и не расплатиться. А энергозатраты всегда колоссальные. Мы, допустим, ждем завтра делегацию из Индии, которая хочет смотреть локации во Львове, и сегодня они сообщили, что завтра хотят кастинг франкоговорящих актеров. И это лишь малая доля того, что может понадобиться “на завтра”. Это не европейцы, и не американцы, у которых план расписан за несколько месяцев, и ты знаешь, что там 1 марта без пяти минут 6 кто-то чихнет. С индусами все не так. Мы с Иракли работаем сейчас над тем, чтобы индийских партнеров становилось больше, и используем все свои наработанные связи, чтобы сюда не проникли нечистоплотные продюсеры.

– Интересна ли им копродукция или пока еще лишь наши локации?

– Грех, конечно, сейчас не начать такую копродукцию. Хотя все их копродукционное кино, которое они иногда снимают с иностранными партнерами, в прокате имеет значительно меньший успех, чем чисто национальное.

Но на данный момент нам выгодно и сотрудничество в том виде, в котором оно есть. Это позволяет, во-первых, значительно повысить уровень профессионализма местных специалистов, которых мы привлекаем к работе с индусами.

А во-вторых, моя стратегическая цель – это кинотуризм. Это индийский феномен. Посол Индии в Украине однажды нам рассказывал, что приехав в Дубровник, в Хорватию, встретил очень большую группу соотечественников. Поинтересовался, что же они тут делают? И почему именно сюда прилетели? И все сказали: «Как?! Вы не знаете? Вышел фильм с Амирханом! Его снимали здесь. Мы приехали по местам съемок”. И это очень распространенная штука – составлять туры по местам съемок успешных индийских фильмов.

Уверена, один из главных потенциалов Украины – туризм. Ведь он дает и работу, и инфраструктуру.