Кто и как «шил» «Роттердам+» и почему никто не понесет никакой ответственности

Национальное антикоррупционное бюро (НАБУ) 8 августа 2019 года сообщило о подозрениях в злоупотреблениях служебным положением при введении формулы «Роттердам+» в марте 2016 года шести лицам. Среди «подозреваемых» – четверо представителей НКРЭКУ и двое менеджеров ДТЭК.

Бюро считает, что после применения формулы государству и потребителям был нанесен ущерб на 18,8 млрд грн. А львиную долю этих денег получил холдинг Рината Ахметова «ДТЭК-Энерго».

Дело о внедрении формулы «Роттердам+» было открыто еще весной 2017-го (через год после введения самой формулы), но без какого-либо успеха. Киевские суды методично отказывали НАБУ в производстве процессуальных действий, считая подозрения «необоснованными».

Но 8 августа 2019 года произошло задержание действующего директора ГП «Оператор рынка», экс-члена НКРЭКУ Владимира Евдокимова, а его бывшему коллеге – начальнику управления энергорынка комиссии – сообщено о подозрении. Остальные четверо, включая бывшего руководителя НКРЭКУ Дмитрия Вовка, находятся за пределами Украины, поэтому их вызвали для проведения следственных и процессуальных действий.

Дмитрий Вовк через Facebook уже успел сообщить о своей невиновности: «Дело «Роттердам+» –  раскрученный медийно-юридический пузырь. Действия НАБУ с момента начала расследования считаю подбором и выбиванием доказательств под обвинение. Об установлении истины речь не идет, происходит давление на меня и коллег с грубым нарушением законодательства – это свидетельствует о политическом характере преследования». 

Также Вовк считает, что в НАБУ просто не могут признать «бесперспективность трехлетнего расследования», поэтому чиновникам и было сообщено о подозрении вместо того, чтобы закрыть дело.

Mind отслеживает ситуацию с добычей угля на оккупированной территории Донбасса с лета 2014 года, и введение формулы «Роттердам+» считает лишь частью проблемы общего состояния в угольной и энергетической отрасли страны. Поэтому редакция может помочь детективам НАБУ и подсказать – кого еще можно «задержать» и кому задать вопросы.

Когда государство ощутило проблемы с углем. В конце лета 2014 года уже стало понятно, что восточную часть Донбасса Украины потеряла. А с ней и все шахты, добывающие антрацит – марку угля, на котором в то время работала половина – 7 из 14 – крупных ТЭС страны. На свободной территории Украины антрацитовых шахт нет.

Зимой 2014–2015 годов все шахты на оккупированных территориях работали, и уголь шел на украинские ТЭС. Но все понимали, что ситуация совершенно ненормальная: не может страна зависеть от агрессора и «мятежних» регионов – это истина, подтвержденная мировой историей. Поэтому еще 4 ноября 2014 года СНБО во главе с Александром Турчиновым нарабатывает достаточно толковый стратегический документ о функционировании энергетического блока страны: там есть о газе, нефти и нефтепродуктах, об угле – пункт 2, подзаголовок 4 «Диверсификация источников поставок угля в Украину».

Однако президент Петр Порошенко не подписывает его, и документ остается недействительным. (НАБУ может обратиться к членам СНБО. – Mind)

Патовая ситуация на востоке Донбасса набирает обороты. Не будет большим открытием информация, что главного олигарха Донбасса Рината Ахметова ненавидят по обе стороны разграничения (сколько бы он не раздавал гуманитарной помощи, но купленные и закрытые им шахты все равно перевешивают. – Автор). К тому же в «мятежних» регионах народ восстал, кроме прочего, еще и чтобы отменить власть олигархов. То, что добывали и отгружали уголь, а также получали деньги именно через налаженные схемы компании ДТЭК и Рината Ахметова, шахтеры не понимают, и им до сих пор никто это не объясняет .

Поэтому накануне нового 2015 года в недрах ДТЭК появляется план спасения конторы в новых реалиях под названием «Крепость» – надо было принимать радикальные решения, чтобы удержать бизнес на плаву. По целому ряду признаков и учитывая, что некоторых исполнителей автор лично знает почти 20 лет, этот документ – реальный (скан, имеющийся в распоряжении Mind, плохого качества, но подлинность была проверена).

Первый определенный в документах срок для проведения мероприятий: 26.01.2015–1.03.2015. И далее прописаны требования, которых надо достичь: ввести тариф для ТЭС в размере 1,2 грн за 1 кВт*ч и установить цену на уголь на уровне «импортной альтернативы». Именно «Роттердам+» там не упоминался.

Затем был февраль 2015 года – Дебальцевский котел, когда Украина потеряла узловую железнодорожную станцию и вынуждена была подписать Минские соглашения (11 февраля 2015 года).

А в Киеве временно исполняющий обязанности председателя НКРЭКУ 25-летний Дмитрий Вовк – менеджер по реализации конфет фабрики «Рошен» в Москве – собирает закрытое заседание комитета ВР по вопросам ТЭК (который в то время возглавляет депутат БПП Александр Мартыненко). Вовк разворачивает цветную презентацию о том, что уголь на шахтах ДТЭК не может стоить более 1100 грн за тонну, а следовательно, никакие требования о повышении цены до 1400 грн за тонну, которые лоббирует ДТЭК, нельзя рассматривать вообще. (НАБУ может вызвать всех членов комитета ВР во главе с Мартыненко и опросить их. – Mind)

Формула не виновата. Лишь 28 мая 2015 года (через семь месяцев) Петр Порошенко подписывает Решение СНБО от 4 ноября 2014 года, и вводит его в действие. Через две недели Дмитрий Вовк становится полноправным главой НКРЭКУ без всяких «приставок», и начинается самое интересное – интегрирование формулы «Роттердам+» в украинские угольные реалии.

На самом деле это довольно тяжелая бюрократическая процедура, самостоятельно ни Вовк, ни задержанный Евдокимов вместе со всей НКРЭКУ не могли бы ее ввести.

Сама по себе формула «Роттердам+» – ни хорошая, ни плохая – это просто формула. Как деньги: их можно направить на лечение тяжелобольных и спасти жизни, а можно – на орудия и танки, которые убивают десятки и сотни людей. Формула дает ценовой ориентир – сколько стоит подобная продукция в мире, и позволяет устанавливать адекватную цену на продукт внутри страны. В соответствии с такой практикой в Украине уже давно формируются цены на нефтепродукты, почти 75% которых импортируются.

Как применяется формула? НКРЭКУ обязана ежегодно составлять прогноз оптовой цены электроэнергии на год вперед. Для этого она должна учесть все возможные факторы, влияющие на колебания цены. Потеря Украиной антрацитовых шахт и возможная остановка половины ТЭС – весомый аргумент для внедрения формулы, признанной миром.

Поэтому в январе 2016 года в документе под названием «Порядок формирования прогнозной оптовой цены электроэнергии» и появилась формула «Роттердам+».

НАБУ стоит обратиться еще и в рабочую группу Минэнергоугля, которая работала над внедрением этой формулы в Порядок. В группу входили не только члены НКРЭКУ. Документ был одобрен и подписан всеми ответственными сторонами 3 марта 2016 года. Кроме подписи Дмитрия Вовка, там стоят подписи: министра Минтопэнерго Владимира Демчишина, председателя Антимонопольного комитета Владислава Терентьева и главы Регуляторной службы Ксении Ляпиной.

Они тоже имеют право объяснить НАБУ свои подписи. Потому что в марте 2016 года, когда они визировали документ, у них не было никаких вопросов о внедрении формулы «Роттердам+».

Как началась блокада Донбасса. Через 10 месяцев после внедрения формулы «Роттердам+», 26 декабря 2016 года, началась общественная блокада железнодорожных и дорожных путей, чтобы прекратить товарооборот между оккупированными и свободными территориями Донбасса. Гражданская позиция о прекращении любого сообщения понятна и имеет право на существование. За месяц весь транзит на линии разграничения прекратился.

НАБУ может вызвать народных депутатов Семена Семенченко и Егора Соболева, инициаторов блокады, и спросить: почему именно в декабре 2016-го они решили ввести блокаду? Кому это было выгодно? Потому что так или иначе, но блокада подтверждала правильность внедрения формулы «Роттердам+» в марте 2016 года.
Понимали ли нардепы, к каким проблемам может привести блокирование транзита угля? Если ты политик – то должен просчитывать последствия своих действий. Или тебя просто используют. Однако уже через три месяца СНБО официально принял решение о прекращении грузового сообщения с ОРДЛО с 15 марта 2017 года. Весь донбасский уголь пошел другим путем, под маркировкой различных российских шахт и контор. Коррупционная составляющая выросла втрое, но это отдельная «история».

Почему не сработала формула «Роттердам+». В конце 2018 автор Mind встречалась с Владимиром Евдокимовым. Речь шла о рынке электроэнергии, и между прочим была задета тема «Роттердам+». Тогда чиновник отказался от публикации большого интервью, потому что считал, что с 1 июля 2019 года, с введением рынка электроэнергии, проблема «Роттердам+» должна исчезнуть. Но не тут-то было.

Mind и автор Инна Коваль берут на себя ответственность и публикуют часть беседы с Владимиром Евдокимовым о внедрении формулы «Роттердам+».

– Знаете, для одной такой компании с «признаками монополии» специально создали формулу «Роттердам++»…

– У меня претензий к самой формуле «Роттердам» нет, проблемы в дополнительных «плюсах», дают ли они эффект для отрасли. Если ДТЭК получил дополнительные деньги и вывел их, это плохо. А если они пошли на развитие – это другое дело.

– Но почему в формуле целых два плюса?

– На момент, когда мы потеряли все антрацитовые шахты на оккупированном Донбассе, соотношение производства электроэнергии на ТЭС на антрацитовых и газовых углях составляло 60% на 40% соответственно. После блокады Донбасса встал вопрос: где покупать антрацитовый уголь и как его везти.

И я понимал, что от нашего решения зависит, будет ли свет в стране или не будет, а вопрос – какой ценой, на тот момент не стоял. Потому что производители электроэнергии, не только от ДТЭК, но и от «Донбассэнерго», «Центрэнерго», приходили и говорили: у нас нет угля, у нас нет денег, как быть? Тогда НКРЭ принимала не просто СВОЕ решение, это было так же и решение СНБО. Это было правильное решение, но потом его просто использовали.

Я помню, как в феврале 2015 года глава НКРЭ Дмитрий Вовк на закрытом заседании комитета ТЭК в Верховной Раде расписал формулу себестоимость антрацитового угля на уровне 1200 грн за тонну. А уже в марте в недрах Минтопэнерго под руководством Владимира Демчишина появилась формула «Роттердам++».

– Как такое произошло?

– Я думаю, что на момент одобрения этой формулы себестоимость  украинского антрацита была даже не 1200 грн/тонна, она, со всеми накрутками, составляла порядка 600 грн/тонна. Но проблема была в другом: в Украине просто физически не было антрацита. Поэтому когда мы принимали формулу, то исходили из того, что наши станции могут просто остановиться. Мы сказали производителям: вот вам большой порог, вот вам «два плюса», езжайте в ЮАР, Канаду, США и покупайте. Станции начали покупать.

Это уже потом Минэнергоугля и собственники станций стали вкладывать деньги в переход от антрацита на газовый уголь.

– Каковы результаты этого перехода, на ваш взгляд?

– На начало 2017 года государственная «Центрэнерго» и ДТЭК реконструировали блоки на двух своих станциях – четыре или пять блоков. И в общем процентном соотношении «антрацит – газовый уголь» они изменили  расклад: газовой группы стало больше, чем антрацитовой.

Как только доля газового угля превысила 50%, нужно было отказываться от «двух плюсов» в формуле. Еще в конце 2016 года, когда я уходил из НКРЭ, шли разговоры, что надо или пересматривать формулу, или делать другую. Но для этого нужны были конкретные предложения: прежде всего, четкий топливный баланс, где расписано, сколько предполагается использовать угля импортного и сколько отечественного. И надо было сказать, что «два плюса» – только на импортный антрацит, который на сегодня составляет 10–15% от баланса. На остальной же не учитывать эти «два плюса».

– И почему же эти «два плюса» так и не отменили?

– Что такое «два плюса» в формуле «Роттердам»? Это увеличение стоимости оптово-розничной цены (ОРЦ) на электроэнергию на энергорынке. Основная нагрузка от повышения ОРЦ пришлась на крупный бизнес. Частные заводы и предприятия увидели, что именно они пострадали от повышения, потому и подняли волну по отмене.

Пересмотр подходов к формуле означал бы то, что ОРЦ нужно было снижать на 5–8%. Но общего эффекта это не дало бы, разве что эффект в себестоимости на карман крупных олигархов. Они цены на свою продукцию уже подняли, а теперь должны были бы ее опустить. А они ее опустили бы? Нет. Значит, новая дельта пошла бы не в энергетику и развитие отраслей, а пошла бы в карманы...

Кто ответит за потерянную угольную отрасль? 23 марта 2016 года Минюст под председательством Павла Петренко (БПП) утвердил документ о введении формулы, однако обнародовал его только 28 апреля. За это время произошло замечательное изменение: 16 апреля 2016 года министра энергетики Владимира Демчишина сменил Игорь Насалик.

К угольной отрасли этого чиновника даже не подпускали. Поэтому в области еще больше расцвели «схематоз» и «перераспределение». Долги по зарплате шахтерам превышают три-четыре месяца; себестоимость добычи на государственных шахтах выросла до 3000 грн и выше за тонну; падение добычи на госшахтах составляет до 10% в год. Шахта «Краснолиманская», которую контролирует бизнесмен Виталий Кропачев, вообще прекратила предоставлять любые данные о своей деятельности. Отрасль на пороге коллапса.

Уже в конце 2017 года стало понятно, что до 80% антрацитового угля идет по железной дороге из России – его завозил не только «ДТЭК-Энерго», а также государственная «Центрэнерго» и частная «Донбассэнерго», которая в 2018 году перешла от структур Александра Януковича под контроль депутата БПП Максима Ефимова. Почему департамент «К» СБУ под управлением Павла Демчины не занялся этой ситуацией? Ведь летом 2016 года они нашли «основания» прекратить все железнодорожные поставки сжиженного газа из России в Украину, мотивируя это тем, что якобы в этом газе могут быть ядовитые вещества. А «ядовитые» расчеты на энергетическом рынке они не заметили.

Можно спросить Игоря Насалика, почему его министерство не инициировало пересмотр механизма применения «Роттердам+», ведь именно министерство является субъектом представления законодательных инициатив. НКРЭКУ может лишь инициировать рассмотрение вопроса перед министерством. Но даже этого нельзя предъявить Владимиру Евдокимову, потому что он оставил НКРЭКУ в конце 2016-го, а первые итоги работы формулы в области были подведены только весной 2017 года, после окончания отопительного сезона.

Но НАБУ задерживает экс-чиновников не из-за коллапса отрасли, а из-за сделки с ценными бумагами. Инвестиционная группа ICU, дружественная экс-президенту Петру Порошенко и его окружению, якобы обогатилась на покупке евробондов ДТЭК, стоимость которых возросла после введения формулы «Роттердам+» на 60%.

ДТЭК избежал дефолта по своим еврообязательствам, а ICU хорошо заработала на облигациях компании. В любой другой стране мира комиссия по регулированию рынка как минимум открыла бы производство для расследования возможного использования инсайдерской информации.

Но как это все привязать к отрасли и доказать вину чиновников в росте цен на электроэнергию, получении сверхприбылей ТЭС, которых, кстати, еще никто не нашел в материальном виде?Только поверхностно описывая историю «Роттердам+», мы вспомнили с десяток чиновников, которые имели отношение к внедрению и функционированию этой формулы. Как их всех привлечь к ответственности, в чем конкретно обвинить? Систему нельзя «посадить» – ее можно только сломать. Хватит ли политической воли у новой власти?