Сергей Бродович: «Нет никакого шанса, что этот состав НКЦБФР сделает что-то полезное для фондового рынка»

Во второй половине августа ассоциация «Украинские Фондовые Торговцы» (АУФТ), Профессиональная ассоциация участников рынка капитала и деривативов, Украинская ассоциация инвестиционного бизнеса и ассоциация «Биржевые и электронные площадки» обратились к президенту Владимиру Зеленскому с просьбой повлиять на Нацкомиссию по ценным бумагам и фондовому рынку, дабы не допустить уничтожения фондового рынка в Украине. Вплоть до того, чтобы сменить руководство НКЦБФР.

К регулятору у участников рынка накопилось немало претензий. Особенно у торговцев ценными бумагами, которым нацкомиссия регулярно выписывает увесистые штрафы, обвиняя брокеров в манипулировании. Причем все эти санкции коснулись крупных игроков, маркет-мейкеров, которые поддерживали котировки бумаг стратегических предприятий.

Одна из пострадавших компаний – «ТАСК-Брокер», входящая в инвестгруппу «ТАСК». Ей в конце 2018 года НКЦБФР выписала 170 000 грн штрафа, а затем, несмотря на решение суда в пользу компании, приостановила брокеру лицензию. Mind встретился с главой группы «ТАСК» Сергеем Бродовичем, который рассказал, за что комиссия оштрафовала «ТАСК-Брокер» и как компания пытается отстаивать свои права.

– Из-за чего у НКЦБФР появились к вам претензии?

– Мы работали с биржей, поддерживали котировки нескольких компаний, у нас были все договора. Перечень ценных бумаг и условия поддержания цен, спроса, предложения или объемов торгов по ним периодически менялись, учитывая экономическую ситуацию и изменения законодательства. И вдруг, внезапно, в декабре 2018 года нам предъявляют обвинения в манипулировании по нашим действиям почти трехлетней давности, по акциям, которые уже более года не торговались на биржах, и выписывают штраф в 170 000 грн. Почему? А потому, что в комиссии решили, раз мы продали акции с убытком, то в сделке нет экономического смысла и такая операция – манипулирование.

Это абсолютный бред, особенно на фондовом рынке, где иногда нужно избавиться от бумаг, чтобы зафиксировать убытки. Поэтому мы решили бороться и оспорили штраф в суде. Комиссия в ответ обратилась в суд с требованием о принудительном взыскании с нас этой суммы. Но регулятор без решения суда приостановил нам действие лицензии. Хотя мы пытались договориться с комиссией о том, чтобы дождаться завершения судебных процессов.

– И какое в итоге решение принял суд?

– Уже после приостановления лицензии мы выиграли первый суд. Это был Окружной админсуд Киева, который 23 мая принял решение об отмене постановления НКЦБФР о наложении 170 000 грн штрафа. После этого мы встретились с представителями комиссии и предложили вернуться в рамки правового поля. Нас пригласили через две недели поучаствовать в закрытом заседании НКБЦФР. Но там мы услышали все то же самое, все те же обвинения в манипулировании. Причем на вопрос о том, какую персональную ответственность понесут представители комиссии, если все-таки судебные инстанции примут решение в нашу пользу, нам никто из членов комиссии не ответил.

– Как отреагировала на решение админсуда комиссия?

– НКЦБФР подала апелляцию. Причем, что показательно, сделала это специально в последний день в рамках отведенного 30-дневного срока с процессуальными уловками, задержавшими рассмотрение дела в суде еще на неделю.

– Результат апелляции уже есть?

– В начале августа мы получили решение Шестого апелляционного административного суда. Он оставил постановление Окружного админсуда без изменений. То есть фактически апелляция подтвердила, что санкции в наш адрес со стороны комиссии – неправомерны. Также мы ждем решения еще двух судов на основании первого решения суда, вступившего в законную силу.

– И какими теперь должны быть действия комиссии?

– У НКЦБФР нет другого выхода, кроме как возобновить действие лицензии и отменить штраф. Хотя у нас есть информация, что комиссия намерена подавать кассацию.

– Вы подавали жалобы в Государственную регуляторную службу и даже президенту. Это возымело какое-то действие?

– Да, мы дважды обращались в Государственную регуляторную службу. Но она могла бы повлиять на НКЦБФР в том случае, если бы нам полностью аннулировали лицензию. А комиссия фактически воспользовалась спорной правовой лазейкой и приостановила действие лицензии. И в такой ситуации регуляторная служба сделать ничего не может.

Мы подали жалобу и в Офис президента, и в Верховную Раду. Причем разослали письма всем депутатам персонально и отдельно отправили письмо в парламентский Комитет по вопросам финансовой политики и банковской деятельности. Ответ от парламента мы не получили и в связи с перевыборами вряд ли получим. А президент «спустил» непосредственно на Тимура Хромаева (глава НКЦБФР. – Mind) распоряжение прекратить противоправные действия. Но в условиях глубокого конфликта между нами и НКЦБФР вряд ли стоит рассчитывать на адекватные действия с ее стороны.

Кстати, президенту мы 20 августа направили повторную жалобу. Реакции на нее пока не было. Кроме того, мы обратились в Американскую торговую палату с просьбой провести встречу с руководителями комиссии и повлиять на ее действия.

– А другие компании, к которым НКЦБФР применяла санкции, пытались оспаривать ее действия?

– Большинство компаний молчит. Они признаются, что не могут себе позволить «бодаться» с регулятором, так как это грозит блокированием лицензии (как показал наш опыт) и убытками. Поэтому многие смирились и уплатили штрафы. Мы же пошли на принцип.

– С чем вообще связаны столь активные наезды регулятора на участников фондового рынка?

– Проблема в статье 10 закона «О государственном регулировании рынка ценных бумаг». Она очень субъективна. Руководствуясь ею, любую операцию на биржевом рынке, в которой нет очевидной экономической выгоды, можно признать манипулированием. При этом, для кого и в какой момент эта выгода должна быть очевидной, не уточняется.

С момента принятия закона комиссия не удосужилась подать ни одну поправку, которая позволит изменить ситуацию или принять уточняющий подзаконный акт. Почему? Потому что это ей невыгодно, это лишит ее инструмента субъективного давления на участников рынка.

И о каких инвестициях в Украину может идти речь, если мы банально не можем предоставить зарубежным инвесторам на фондовом рынке инструменты, которые будут гарантировать не только вложение средств, но и их беспроблемное изъятие. То есть, и «вход», и «выход» должен быть максимально простым. А этого нет.

– А как и когда эта статья появилась в законе?

– Это произошло в 2011 году. Внесение поправок «о манипулировании» было одним из требований в рамках подготовки к подписанию Соглашения об Ассоциации между Украиной и Евросоюзом. Только вместо того, чтобы «копнуть» европейское законодательство и разработать собственные законодательные нормы, Нацкомиссия по ценным бумагам и фондовому рынку просто перевела на украинский язык статьи аналогичного закона, который действовал в Российской Федерации с 2009 года, слепила свой законопроект и отдала его в Верховную Раду. И хотя при подготовке к рассмотрению эксперты при Верховной Раде обращали внимание на то, что документ очень субъективный и несет в себе массу коррупционных рисков, парламент в 2011 году его таки принял. Более того, особый цинизм ситуации в том, что Россия на тот момент эти нормы в своем законе уже отменила.

– Почему эту норму комиссия «внезапно» стала использовать спустя почти восемь лет?

– Потому что долгое время этот закон вообще никого не интересовал. А потом НКЦБФР решила бороться с его помощью со злоупотреблениями и махинациями на фондовом рынке. Да, цель вроде бы благая. Но методы регулятор выбрал странные. Он устроил репрессии против трейдеров, которые на рынке очень давно и имеют определенную репутацию.

– Как вы считаете, какие последствия будут для рынка?

– Фактически, НКЦБФР убивает рынок. Вот простой пример: по «Центрэнерго» мы на бирже ПФТС последние три года выполняли функции маркет-мейкера, придерживаясь всех правил, предусмотренных НКЦБФР. После приостановления нашей лицензии торги по этим акциям очень вялые. А если возникнет вопрос о приватизации компании, как понять, какой должна быть цена? Большая или маленькая? И как потом доказать, что приватизация была проведена справедливо? И как убедиться в том, что госбюджет от этой приватизации не остался в минусе?

– А что вы думаете по поводу процедуры squeeze-out?

– Чтобы рынок капитала нормально работал, необходимо защитить не только крупных инвесторов, но и миноритарных акционеров. И процедура выкупа акций миноритариев (squeeze-out) может применяться, но в цивилизованной форме, чтобы миноритарные акционеры не пострадали.

Но в Украине это узаконенный грабеж. Например, мы скупали в свое время акции «Закарпатьеоблэнерго» по 8 грн за акцию (на то момент это был где-то $1 за акцию). Сейчас у нас эти бумаги принудительно выкупают другие акционеры по цене 2 грн за акцию (при сегодняшнем курсе это – $0,08 ). И мы не можем отказаться от продажи. Фактически нас лишили частной собственности в пользу даже не государства, а другого акционера.

– Но ведь есть много предприятий, где полно «мертвых душ».

– Да, это действительно проблема, и ее нужно было решать. Но у акционеров, которые не дают согласия на продажу акций по той цене, которую им предлагают, насильно забирать эти акции никто не имеет права. А закон в Украине дал возможность принудительного выкупа. И это нонсенс. Я уже молчу о том, что вообще непонятно, как проводилась оценка этих предприятий, как определялась цена их акций и почему комиссия не обратила на это внимание.

– По вашему мнению, что нужно поменять в работе регулятора, чтобы рынку легче дышалось?

– Необходимы кадровые изменения в комиссии, однозначно. Нет никакого шанса, что этот состав НКЦБФР сделает что-то полезное. Кроме того, нужно инициировать отмену дискриминационных и коррупционных норм, и пересматривать законодательство. По манипулированию, по squeeze-out. Поэтому мы и пишем обращения к депутатам, так как они имеют право законодательной инициативы.