Первый из могикан: почему инвесторы чувствуют себя «индейцами» в Украине

Mind вместе с инвестбанкиром и главой украинского представительства Avellana Gold Андреем Смолиным начинает серию очерков о приключениях иностранных инвесторов в Украине и мифах, с которым сталкиваются люди, готовые вкладывать сюда свои деньги.

Интервью с Андреем Смолиным можно прочитать здесь.

Avellana Gold – это инвестиционный проект по разработке Мужиевского месторождения полиметаллов (цинковый, золотой и свинцовый концентраты). Основным инвестором проекта выступает американский бизнесмен Брайан Саваж, директор компании Amur Minerals Corporation. Следующим этапом развития проекта должно стать привлечение большой добывающей компании – что позволит получить необходимую сумму инвестиций для запуска промышленной добычи и переработки.

И хотя проект стартовал в 2016-м, за эти два года много времени отняла борьба с украинскими чиновниками и правоохранительными органами. Но обо всем по порядку – от первого лица.

У многих счастливых детей из эпохи моего детства была книжная серия – «Библиотека приключений». Как сейчас вижу ряд разноцветных обложек с мерцающим золотым тиснением. Интересно было наcтолько, что порой читал по две книги одновременно, не в силах сдержать азарт побыстрее узнать развязку. Так, перескакивая с главы на главу, с континента на континент, я и познакомился с «Последним из могикан» Фенимора Купера и «Островом сокровищ» Роберта Стивенсона.

Никогда не считал себя ну вот прямо таки азартным человеком, но кажется, что детские образы подсознание просто так не отпустило. Почему же тогда я через 20 лет очутился в мире инвестиционного банкинга, а через 30 – вспоминаю именно эти две книги, когда думаю о прагматичных задачах запуска производства золото-полиметаллического концентрата на украинском Закарпатье.

Реальный сектор заставил сначала удивиться, потом  расстроиться, а потом и самому почувствовать себя инвестором-«индейцем», которому действительно кажутся дикими и непонятными многие вещи, присущие нашей бизнес-среде. Зато на примере только одного проекта Avellana Gold становится очевидным,  почему  все любят говорить о богатстве украинских недр, но никто так и не выкопал «сундук» с этого «острова сокровищ».

Когда слышу про «багатющі надра» и тысячи месторождений, у меня в голове начинает непроизвольно звучать пафосный речитатив заставки «Наша Раша». Все персонажи нынче непопулярных скетчей отличались гипертрофированной самооценкой либо гротескной тупостью. В реальном мире эти два качества зачастую прекрасно дополняют друг друга. Но у нас ведь другая страна и другие ценности – мы декларируем прозрачность, а стремимся к протестантской Европе, где главной добродетелью является трудолюбие. Тогда инвестор из уст державных мужей больше хотел бы слышать более сдержанные и взвешенные суждения и желание терпеливо делать осознанные шаги в новом и реальном мире. Например, мне больше импонировали бы суждения о том,  что:

– в Украине  существует только несколько новых месторождений, которые могут представить интерес для стратегических инвесторов в течение ближайших 5-10 лет (не буду комментировать это сейчас, но обязательно остановлюсь на аргументации в следующем блоге).

– добыча полезных ископаемых во многом перестала быть дикарским бизнесом, процветающим в «банановых республиках», а стала конкурентным предпринимательством. В новых условиях по наличию финансового и интеллектуального потенциала, наличию государственной политики и фискальных стимулов мы катастрофически отстали от стран-лидеров – Канады, Южной Африки, Австралии. А при сравнении «по модулю» наличию полезных ископаемых, их процентном содержании, доступности, легкости обогащения – мы не можем сравниться со многими странами Африки, Монголией, Россией, Китаем.

При выдаче каждой новой лицензии мы поднимаем дикий вой о том, что месторождение разграбили. Хотя более уместным было бы понимание, что месторождение скорее всего опять зависнет на непонятной ТОВке на лет 10. И плохо не то, что лицензию выдають, и даже не важно, за сколько. Важно, в чьи руки она попадет. Ведь ни один ценник не сравнится с денежным потоком от налогов и рентных платежей работающего предприятия. Ни один выдуманный штраф не сравнится с экономическим эффектом от реализации нового проекта в добыче со средним минимальным CAPEX $100-500 млн (инвестиционные затраты) для среднего добывающего проекта.

За эти проекты надо бороться, и в этой борьбе государство априори не может стоять в стороне. Нужно понимать, что когда в стране появляется новый молокозовод  – он конкурирует за молочную базу с ближайшим соседом в радиусе 30-60 км. А когда появляется новый проект по добыче  – он с большой долей вероятности конкурирует со всеми шахтами на всех континентах.

В условиях отсутствия реальной Стратегии развития ресурсной базы не был реализован ни один новый индустриальный проект, не добыт ни один новый металл, несмотря на изменившуюся ценовую конъюнктуру рынка и спрос на продукты экономики новой эры. Почти за 30 лет существования независимости как бизнес развились только те месторождения, которые представляли стратегическую ценность для Советского Союза.

Ситуацию в стране усугубляет отсутствие класса «mining entrepreneur» (бизнесменов-добытчиков), которые бы молниеносно отреагировали на изменение конъюнктуры рынка. Не существует стратегических инвесторов, исследовательские отделы которых скрупулёзно строят матмодели соотношения спроса и предложения, чувствительности объемов производства к цене по металлу. Не существует рынка «junior mining company»  – юниорского рынка, на котором даже при отсутствии денежного капитала могут собраться команды, объединяющие геологов, обогатителей, металлургов, и сгенерировать новую инвестиционную идею. А если всего этого нет, то, наверно, и некому правильно оценить нашу «богатющисть». Наверно, более честно сказать о потерянных 30-ти годах, нереализованном потенциале и (возможно) о желании что-то исправить.

Фундаментом для формирования инвестиционной привлекательности отрасли прежде всего является профессионализм менеджеров, представляющих государство, и их трезвая оценка того, что представляет «Держава Наша» в глазах инвестора. Ведь  насколько у нас «сбит компас» в оценке реальности, настолько же он сбит и в векторе построения диалога с инвестором.