Дневник инвестора: анализ стратегии ЕБРР по добыче полезных ископаемых

Mind вместе с инвестбанкиром и главой украинского представительства Avellana Gold Андреем Смолиным продолжает серию материалов о приключениях иноземного инвестора в Украине. Первый материал был посвящен изучению богатства украинских недр, второй – про старт проекта с иноземными инвестициями Аvellana Gold.

Напомним, Avellana Gold – это инвестиционный проект по разработке Мужиевского месторождения полиметаллов (цинковый, золотой и свинцовый концентраты). И хотя он начат в 2016 году, борьба с украинскими чиновниками и правоохранительными органами продолжается до сих пор.

Этот материал посвящен стратегии государства Украина по добыче полезных ископаемых, точнее  – ее отсутствию.

В декабре 2017 года Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР) утвердил «Стратегию для сектора добычи полезных ископаемых 2018-2022».

Эта стратегия осталась, в большей степени, документом для внутреннего пользования. Во всяком случае, автор этой статьи не нашел любого публичного источника или экспертного мнения, которое придало ему хотя бы минимальное значение. Но очевидно, что стратегию обделили вниманием совершенно не заслуженно.

Во-первых, наверное, хоть кто-то должен был задаться вопросом, а что на уме у основного кредитора и источника прямых инвестиций для целой страны? Более того, ЕБРР для ряда проектов и секторов страны со статусом финансового изгоя является еще и кредитором последней инстанции. А также инвестором, который на протяжении многих лет заменяет целый финансовый сектор Private Equity инвестиций.

Во-вторых, в предвыборный год из обоих лагерей – как про- так и оппозиционных – стали раздаваться удивительно вменяемые призывы показать программу «конкретных шагов» по каждому сектору экономики, вместо дежурной смены «правил игры».

Автор всем сердцем и умом за изменения «правил игры», и даже пытался совершить определенные действия в практической плоскости, в рамках отдельно взятой индустрии. Как правило, на пути к любым реформаторским начинаниям никто вам не скажет: «Мы не хотим ничего менять» или, в лучшем случае, «меня здесь назначили, а как и что – я не понимаю».

Функцию «универсальной отговорки» выполняет сочувственное «нет денег, разбежались все кадры, а в условиях отсутствия финансирования лучше не ломать то, что хоть как-то работает». Второй вариант – это то, что все новое является весьма болезненным и отторгается украинскими реалиями.

Тезис об «украинских реалиях» можно разбивать многочисленными примерами из практики госрегулирования добычи от Канады до Австралии. В цивилизованных странах и безоблачных юрисдикциях существуют те же самые проблемы, и в Украине.

В Канаде, вместо «региональных князьков-феодалов», есть «коренные нации», с которыми надо тоже договариваться. В скандинавских странах фермеры считают, что наиболее инновационные способы подземной добычи все равно влияют на экосистему фьордов. В Казахстане, вместо незаконной добычи янтаря, делаются попытки легализации золотых старателей.

Об этом надо писать и говорить отдельно, но вывод один. Поиск «панацеи» – это всегда лишь попытка сохранить существующий уклад, и отсутствие государственной позиции, реализация которой должна быть в каком-то, пусть даже «скандальном» правиле – например, в праве выкупа земли по цене, которая в пять раз превышает рыночную.

Больше времени национальной специфике уделять не хочется. В то же время аргумент – нет денег и некому реализовать – есть, к сожалению, весомым и реалистичным. И, в частности, это касается реформирования отрасли недропользования. Вышеупомянутая «Стратегия» как бы на английском, а не на украинском языке однозначно и в разных вариациях говорит:

• Украина должна / обязана / мы рекомендуем развивать свой сектор добычи полезных ископаемых.
• ЕБРР готов не только финансировать коммерческие проекты, но и помогать в реформировании отрасли, инвестировать в создание регуляторной базы и организационной инфраструктуры.

Иными словами, кроме отсутствия желания, других причин не навести порядок в отрасли теперь нет. Сама стратегия публично доступна.

Приведу краткий очерк наиболее интересных, на мой взгляд, слайдов. Буквально в самом начале находим, что, с точки зрения экспертов ЕБРР, Украина входит в топ-5 стран (с которыми ЕБРР работает) «... богатых природными ресурсами, в которых развитие сектора добычи полезных ископаемых является важным фактором экономического и социального развития. Кроме Украины, к таким странам относится Россия, Казахстан, Киргизия и Монголия».

Далее Банк отмечает, что «местные общины в большинстве получают значительную выгоду от индустрии добычи». Конечно, можно сказать – куда мы равняем «космическую державу» с Монголией и Кыргызстаном? Но правда заключается в том, что в обеих этих странах уже работает много публичных компаний и лидеров мировой индустрии добычи.

Они приносят с собой не только рабочие места и миллиардные выплаты ренты, но и создают основу для научной деятельности и развития машиностроения на десятки лет. А «совковые» Россия и Казахстан, имеют и внутренние финансовые ресурсы, последние пять лет создают прогрессивную регуляторную базу для работы, в том числе и для иностранных инвесторов. И самое интересное, что у них это получается.

Приближаясь к конкретике, находим, что Украина находится в самом центре фокус-группы.

По мнению уважаемых банкиров, если пройти «болезненный» блок Government willingness («Желание правительства»), можно будет сформировать «Рекомендации по стратегии для страны». Структурный подход и наличие «Стратегии», в свою очередь, позволит:

Утвердить программы финансирования ЕБРР для сектора добычи. ЕБРР – достаточно бюрократическая организация. И она правильно делает, когда сначала разрабатывает продукт для рынка в целом, а затем четко следует собственным инструкциям. Прямо все «наоборот» о принципах кредитования государственных банков в Украине.

Привлечь ЕБРР к формированию регуляторной политики. Это стратегический уровень. Определение тех же «правил игры», которые мы не создаем ... из-за невозможности сделать их идеальными.

Техническое сотрудничество и консалтинг на платной основе. Пусть нас не пугает «на платной основе». Это тактический уровень, который предусматривает реализацию десятков и сотен задач в рамках новых правил и «новой инфраструктуры».

И, естественно, если новыми правилами игры, например, будет определено, что вместо диалога с карающим «геоконтролем» недропользователь может заплатить фиксированную таксу в бюджет, в зависимости от площади своего участка, то деньги на строительство и содержание дорогостоящей инфраструктуры появятся. Также они появятся и из десятка других источников.

Удивительно, но инвестор готов платить. Единственное, он хочет заранее знать, сколько он должен или не должен заплатить за продление лицензии на разведку или получение лицензии на добычу. Также ему следует понимать, каковы официальные платежи, и в каком объеме он должен заплатить за «Изменение программы работ».

И точно то же стремится понимать и ЕБРР, который должен разработать долгосрочный финансовый продукт для инвестора. ЕБРР хочет отнести все риски в сегмент финансовых, и быть уверенным, что никакие процедурные нарушения не могут ставить под сомнение право собственности инвестора на актив.

Итак, звучит логично: мы хотим инвестировать, и для вас, уважаемые украинцы, выпустили и утвердили официальный документ под названием «Стратегия». И если присутствует «желание правительства» объяснить нам, куда мы инвестируем, по каким правилам и кто на операционном уровне отвечает за реализацию правил игры. И, да, если вы не можете – то мы сами вам подскажем, как эту систему выстроить.

Чем же может ответить правительство? Наверное, как-то зеркально. Учитывая то, что у правительства есть пагубная привычка меняться, наверное, надо ответить тоже «Стратегией» и предоставить ей статус закона. И тогда бы какой-то политический пасьянс после выборов не сыграл.

Или новые, или старые, или «старые-новые» назначенцы в ГГС, Минэкологии, Минфине, Минэкономики были ограничены и временем и тактическими целями. Кстати, к сожалению, данная «Стратегия» в Украине существует, и даже имеет статус закона. Правда, как следовать и выполнять нормы «закона», никому не понятно. Потому, несмотря на название «Об утверждении Общегосударственной программы развития минерально-сырьевой базы Украины на период до 2030 года», де-факто документ более похож на реферат среднего качества компиляции, чем нормативно-правовой документ, определяющий базовые векторы государственной политики и, главное, не является основой для построения системы подзаконных актов, создания регламентов, приказов для других государственных органов и учреждений.

Наверное, все-таки некорректно критиковать этот документ и его уважаемых авторов – закон является продуктом своего времени, и видимо, соответствует целям и задачам нашей страны образца 2013 года. Вернее, даже не нашей страны, а какой-то страны до 1991 года, для которой главным принципом был процесс, а не результат. Сейчас, к сожалению, мы не можем жить по правилам – мы инвестируем во все и сразу, и желательно за бюджетные деньги, путем создания новых государственных зомби-конгломератов, обязательно вертикально интегрированных и по каждому виду полезных ископаемых.

В то же время западные банкиры хотят видеть:

• Какие принципы будут заложены при создании новой регуляторной базы.
• За счет чего будет ограничен разрыв в конкурентоспособности локальных проектов по сравнению со странами-конкурентами. В том числе, в сфере налогового стимулирования разведки, защиты прав миноритарных акционеров.
• Оценить узкий спектр проектов или отраслей, в которых государство хочет создавать отраслевые программы и, возможно, вводить преференции, гарантировать выкуп готовой продукции, или наоборот – отсутствие квотирования экспорта.
• Как может быть реализован механизм государственного-частного партнерства в сфере добычи. Или, наоборот, подтвердить отсутствие государственного вмешательства в данный сегмент бизнеса.

Инвестор не требует чего-то особенного, но он хочет оценивать рынок и понимать – знает ли государство о его намерениях. Или на этапе, когда дорогие инвестиции в разведку будут завершены, право на добычу перейдет вновь госкорпорации или к очередному ООО «ноунейм». Ведь такие случаи уже были.

Автор не претендует на близость к истине. Впрочем, совершенно ясно, что потенциал украинских Карпат – это сотни миллионов долларов, которые могут быть потрачены только на геологоразведку. И говорить о геологоразведке и ее стимулировании нужно, потому что все, что можно было взять с советского наследия, уже взято.

Совершенно очевидно, что месторождения мирового уровня в Украине вряд ли возникнут, почти по всему спектру металлических минералов. Но есть ряд новых отраслей новой экономики, продукция которых не является коммодити, и поэтому еще только создаются производственные цепочки. И они также нуждаются в государственном внимании. Ни в коем случае не в дотировании, не в финансировании, а в структурной программе действий и менеджерской инициативе от государственных менеджеров топ-уровня.

Правда, для этого государственным менеджерам и институтам, которые нас представляют, надо быть интегрированными в международное сообщество и понимать, какие векторы развития двигают мировой экономикой. К счастью, Украина граничит с Евросоюзом, и если не в плане финансовой помощи, то в плане евроинтеграционных стремлений Украины грех жаловаться на отсутствие внимания от своих европейских коллег.

Одна только близость к ЕС – этот фактор, который мог бы помочь в реализации десятков проектов в Украине. Например, в 2014 году, как отклик на последний мировой кризис и растущую геополитическую нестабильность, Европейский Союз выделил беспрецедентные 80 млрд евро на поддержку открытий и структурных изменений для улучшения эффективности своей экономики в рамках программы Horizon 2020.

80 млрд евро на менее чем 10 лет. И нет смысла думать, что в этой программе уже прописаны все направления и указаны бюджеты финансирования, под которые условный депутат Петр Петрович Петров запустит свой никогда не рентабельный актив. Или месторождение, которое сгоряча купил на «хайп всесилия», как это было бы в Украине.

Нет, эта программа даже не предполагает инвестиционной деятельности как таковой. Она финансирует только людей, их идеи, концепции, помогает техническим консалтингом, и где-то – материальной базой. То есть, фантастические 80 млрд евро являются только маленькой частью – затраты на R&D (research and development), которые должны будут мультиплицироваться в очень большие цифры инвестиционных проектов.

И, в частности, для реализации данной инициативы в составе Еврокомиссии была выделена группа профессиональных менеджеров DG GROW. Они не только обеспечивают организацию честной экспертизой и объективным отбором проектов, но также находятся в формальном и неформальном контакте с крупнейшими европейскими корпорациями, которые являются и инвесторами, и заказчиками. Именно за счет их налогов и финансируются Horizon 2020 и многие другие инициативы.

В Украине нет таких корпораций, но есть ЕБРР. Он намекает, что нам нужны не только инвестиции, но и изменения «Регуляторной политики» и создание инфраструктуры для «Технического сотрудничества».

Иными словами, нужен «закон» – «Глубокое реформирование (разрушать до основания) системы государственного управления недропользованием» – создание принципиально новой структуры с новой философией (в том числе мировоззренческой философии топ-менеджеров).

И, как ни странно, инвестиции потом почти сами придут в страну. Или их предоставит ЕБРР для тех, кто их услышит или хотя бы прочитает их «Стратегию по сектору добычи полезных ископаемых 2018-2022». При этом в приложении «Б», ЕБРР почти пальцем указывает на проекты, которые ему были бы интересны. В частности, приводит список полезных ископаемых из так называемого списка Critical Raw Materials. Это список полезных ископаемых, который постоянно обновляется, и на данный момент содержит около 20 позиций.

Несколько лет назад в одной из совместных презентаций с канадским коллегой автор выделил ряд полезных ископаемых, рудопроявления которых присутствуют на Украине, и соответственно, они могут представлять интерес для европейских компаний.

При этом важно понимать, что означает на языке экономики ярлык «критический риск». Это означает, что если есть страна

• которая не обладает топовыми мировыми месторождениями но достаточно широкой базой рудопроявлення;
• которая проигрывает конкуренцию практически всем странам по уровню комфорта ведения бизнеса, не имеет ни налоговых стимулов, ни четкой государственной стратегии;
• в которой мог бы, но не существует рынок «юниорских проектов».

Так вот эта страна, только за счет удачного расположения, может рассчитывать, что ее проекты смогут развиться. Только для этого на государственном уровне должны быть созданы условия для продвижения таких проектов. Чтобы менеджеры группы DG GROW (а с ними – и ЕБРР) поняли, что в Украине есть упомянутая Government willingness.

И тогда не нужно просить денег (а их вообще никогда и ни у кого просить не надо), а достаточно помочь украинскому проекту получить подтверждение контракта от европейского покупателя. И убедить, что риск поставок из Украины все так ниже, чем геополитически непредсказуемого Китая, России или африканских стран.

Ну, а редкостному инвестору, который таки поверит в Government willingness, все же придется принять на себя огромный риск и вложить первые миллионы долларов на свой страх. Ведь ЕБРР, хотя и является уникальной, но остается коммерческой организацией, знает и умеет защищать только свои интересы. Поэтому вместо Украины он не будет идти в DG GROW, тем более, что как только концепция Critical Raw Materials появилась, через год появилась и рамочная программа сотрудничества. Но, к сожалению, не с Украиной, а такой нам близкой, и все же «другой» Канадой.

Инвестору придется пройти один из самых жестких «комплаенс», доказать «экологичность» своего проекта. Но, в конце концов, через год получить долгожданное финансирование от ЕБРР. Все это случится, если продуктовая линейка для Украины таки будет разработана и утверждена. А пока мы снова можем перечитать их презентацию, понять, какие же мы все-таки перспективные.

А на слайде 17 узнать, что доступным может оказаться и «Проектное финансирование», и «Прямые инвестиции (в капитал)", и финансирование M&A сделок, а также финансирование разведочных работ в рамках списка полезных ископаемых Critical Raw Materials.

Только нужно дождаться, когда об этом списке узнают и субъекты Government willingness.