Советник Обамы по вопросам будущего работы: «Даже не раздумывайте – сначала техническое образование, а потом уже решите»

В рамках спецпроекта «Отрасли будущего» мы продолжаем говорить о перспективных профессиях, которые стоит освоить сейчас, чтобы быть конкурентоспособным на рынке труда в ближайшем будущем.

На этот раз Mind решил заручиться экспертным мнением Энди Трыба, который в 2011–2012 годах работал советником 44-го президента США Барака Обамы по вопросам будущего работы. Кроме этого, Трыба провел 14 лет в компании Intel и основал несколько успешных стартапов, один из которых, Crossover, занимается рекрутингом топ-разработчиков в 130 странах, объединяя их в «облачные» команды.

Как выглядит работа будущего, какое образование стоит приобретать и нужно ли учить английский – именно об этом Mind пообщался с Энди Трыба.

– Вы долгое время работали в Intel, а потом стали советником Обамы по вопросам будущего труда. Как это произошло и в чем заключались ваши обязанности в Белом доме?

– Я работал в Intel на различных должностях 14 лет, и последние несколько лет занимался стратегическим планированием. Мы с командой много рассуждали о будущем, планировали и общались с учеными, что в конце концов привело к работе в Белом доме. Нашей основной задачей было сделать так, чтобы американские университеты выпускали больше инженеров. Ежегодно университеты США в целом выпускают 130 000 инженеров, и эта цифра не сильно изменилась за последние 30 лет. Тогда как Индия и Китай выпускают по миллиону каждая. И хотя американцы любят говорить, что наши инженеры лучшие, но разве они вдвое лучше? Представим, что они в пять раз лучше, и все равно это будет вдвое меньше, чем в вышеупомянутых странах, и это без учета Украины, Польши, Румынии и т. д. Поэтому мы рассматриваем это как долгосрочную угрозу конкурентоспособности США.

Моим выводом после Intel стало то, что все вычисления переходят в облако, программное обеспечение следует за ними, а дальше и все виды деятельности, которые каким-либо образом взаимодействуют с ПО, тоже переходят в облако. Поэтому если инженеры разбросаны по всему миру, то как их найти и объединить с прогрессирующими облачными технологиями? Так и появилась модель Crossover.

– И какова ситуация с инженерами в США сейчас?

– Мы работали с Национальным научным фондом, со многими техническими университетами и другими организациями. Анализировали, как исправить ситуацию в краткосрочной и долгосрочной перспективе. Краткосрочная проблема заключалась в том, что 50% инженеров бросают учебу после первого курса. У некоторых были плохие оценки, но у остальных с оценками все было хорошо – они просто теряли интерес к инженерии. У них было свое видение специальности, но первые курсы – это преимущественно научные предметы и много математики. Мы начали сотрудничать с частным сектором, чтобы дать возможность студентам пройти стажировку на первых курсах, потому что обычно это привилегия старшекурсников. И когда первокурсники понимают, что такое инженерия на самом деле и почему они учат все эти сложные предметы, они гораздо более мотивированы продолжать учебу. Поэтому краткосрочным решением было договориться с крупными корпорациями и убедить их приглашать на стажировку раньше. И мы разрабатывали соответствующие программы.

А что касается долгосрочной перспективы, то мы думали, чего именно не хватает США, что стимулировало бы рост количества инженеров. Если оглянуться на историю Соединенных Штатов, когда происходили космические гонки (соперничество между СССР и США в области освоения космоса в период с 1957 по 1975 годы. – Mind), когда NASA была мощной, а Кеннеди говорил «а давайте полетим на Луну!», то многие шли в инженеры именно из-за этого эффекта. Поэтому как убедить родителей, что в будущем инженеров не заменят работы, они просто перейдут в сферу разработки ПО и смежные отрасли? Мы потратили много времени, рассказывая родителям, что инженерная специальность – это прекрасное базовое образование. 33% руководителей компаний из списка Fortune 500 имеют именно диплом инженера. Поэтому если вы хотите, чтобы ваш ребенок впоследствии работала в бизнес-среде, то техническое образование может пригодиться.

И, к сожалению, маленькие девочки (а у меня их две – 9 и 7 лет) еще в 4-м классе должны решить, продолжат ли они обучение в техническом или гуманитарном направлении. К тому же девушек принято воспитывать несколько по-другому, чем мальчиков. Когда ребятам дают играть с машинками, «Лего» или другими конструкторами, девочкам предлагают куклы. Итак, современным родителям нужно рассказывать об инструментах программирования. Мне очень нравится программа, которую разработали в Facebook для детей, когда, перетаскивая блоки с кодом, дети с раннего возраста учится программировать.

– Какие профессии сейчас конкурируют с инженерными в США? Что люди выбирают вместо инженерии?

– За последние 6–7 лет возросло количество выпускников направления «компьютерные науки», и это отличная новость. Среди выпускников в США много маркетологов, биологов, врачей и юристов. Это замечательные профессии, но часто их выбирают, потому что думают, что получить техническую специальность гораздо труднее, хотя она и окупается быстрее. Также бытует мнение, что эти специальности можно аутсорсить, и поскольку эти работы находятся под угрозой, то лучше уж выучиться на врача.

– А можете назвать несколько профессий, которые не находятся под угрозой?

– Я все же считаю, что все родители должны выбрать для своих детей профессию инженера (смеется). С инженерным образованием все равно можно пойти в медицинскую или юридическую школу. Однако историку гораздо труднее усвоить техническую профессию. Поэтому я всегда говорю родителям: «Даже не раздумывайте – сначала техническое образование, а потом уже решите». Однако многие со мной не соглашается (смеется).

– Вы говорили, что у вас есть две маленькие дочери. Какая ситуация сейчас в США с женщинами в IT?

– Да, у меня есть две дочери, и я полон оптимизма в отношении женщин. Если посмотреть на прогресс за последние 50 лет, то сейчас количество женщин, которые заканчивают колледж, в США превышает количество мужчин. Существует эффект задержки – наверное, в 20-х годах прошлого века казалось, что до нашего времени уже будет полное равноправие, но на это нужно действительно много времени. Я готов поспорить, что нас ожидает резкое увеличение процента женщин среди лауреатов Нобелевской премии или среди СЕО компаний из списка Fortune 500. Поэтому я считаю, что для моих девочек сейчас лучшее время, чтобы расти, и их будущее выглядит значительно лучше, чем оно выглядело бы 100 лет назад даже в США. 

– Говорят, что получить работу в Crossover чрезвычайно трудно. Какой совет вы бы дали потенциальным кандидатам?

– Еженедельно 7000–10 000 человек в 130 странах подаются на различные вакансии. Поэтому получить работу очень трудно – мы нанимаем только 1% из всех кандидатов. Мой совет будет таким: идите только на ту работу, в которой вы являетесь экспертом, потому что мы нанимаем только их.

Обычно работодатель, нанимая человека, сначала просматривает резюме, а затем проводит определенное количество собеседований. Но резюме как формата уже 500 лет, и оно устарело. Сравнивая двух кандидатов, рассматривают кандидата А, ставят в интервью вопрос о резюме, а затем делают то же самое с кандидатом Б. Но обычно вопросы будут разными, как и ответы. И в результате получается довольно случайное сравнение. Да и люди имеют разные предубеждение: кому-то может нравиться или не нравиться альма-матер кандидата или компания, в которой он работал, или цвет кожи, религиозные взгляды и т. п.

Поэтому мы создали тесты, которые одинаковы для всех стран. Нам неважно, вы мужчина или женщина; какую религию вы исповедуете. И только потом мы устраиваем собеседование. Поскольку это глобальный рынок, то вам нужно быть лучшим не только в вашей стране, но и в других. Поэтому если это не так, то стоит подучиться, убедиться, что у вас соответствующие навыки общения на английском – и потом подавайте свою кандидатуру.

– В Crossover серьезная система отслеживания того, чем работники занимаются на работе. Не нарушает это этические нормы?

– Это цифровой таймер: его надо включить, когда вы начинаете работать, и выключить, когда вы закончили. Чтобы вам платили только за продуктивное время. Мы хотим создать что-то вроде фитнес-трекера для работы. Когда вы смотрите на фитнес-браслет, то думаете: «Я сегодня не выходил свои 10 000 шагов, поэтому поднимусь лучше по лестнице». Поэтому вы принимаете решение что-то сделать в соответствии с данными, которые получаете.

– Можно ли назвать Crossover аутсорсинговой компанией?

– Нет, на самом деле я ненавижу аутсорсеров. Считаю, что аутсорсинговая модель не выгодна никому, кроме самых аутсорсеров. Ведь она заключается в том, чтобы взыскать с заказчика как можно большую плату и заплатить сотруднику как можно меньше, потому что дельта – это их прибыль. И они пытаются растянуть контракт на как можно дольше, потому что зарабатывают на этом. Они не говорят сотруднику, сколько они на нем зарабатывают, потому что не хотят его раздражать, как и не говорят заказчику, сколько платят людям, потому что компании будет выгоднее платить напрямую.

Наша модель абсолютно противоположная, все очень прозрачно. Если заказчик ищет человека, которому готов платить $100 000 в год, то сотрудник будет получать эти $100 000. Наша маржа составляет 10%, тогда как большинство аутсорсеров зарабатывают 50–60%. Мы хотим минимизировать эту маржу, ведь на самом деле всю ценность фактически создает сотрудник. Мы проводим тестирование, управляем производительностью, но все-таки большую часть работы выполняет наемный работник, а не мы.

– Есть ли у вас видение того, какой будет работа будущего через 10–20 лет?

– Я супероптимистичен в отношении работы будущего. Ранее мы общались только вживую, потом появились видеочаты. Технология виртуальной реальности позволит видеть команду вокруг себя, надев очки, – это существенно изменит ощущения удаленной работы.

Другая технология, которая меня очень захватывает, – это перевод в реальном времени. Если бы люди могли общаться на своих родных языках, то это значительно открыло бы и объединило мир для удаленной работы. Недавно Google показал свою версию перевода в реальном времени, и я считаю это замечательным достижением.

– Если через 10 лет людям не нужен будет английский язык, это сэкономит много времени на его изучение. Как вы порекомендуете родителям потратить это время для своих детей?

– После того как я увидел эту демонстрацию от Google, я почувствовал, что это очень близкое будущее, и изменил отношение к тому, что важно для моих детей. Каждую субботу они ходят в японскую школу, где учат как японский язык, так и программирование на японском. Также они учат мандаринский язык в обычной американской школе. После презентации я остановил изучение мандаринского. Потому что они учат японский для культуры, но когда им будет 15–18 лет, они уже смогут говорить на любом языке мира. Поэтому я посоветую всем родителям не волноваться по поводу английского или любого другого языка, потому что технологии освободят эти 5–6 часов в неделю для более креативных задач: программирования или пианино. Лучше проведите это время где-нибудь, ибо, говоря иронически, язык в будущем позаботится о себе сам.