Война по-новому: что означает для Украины «азовский кризис»

Напряженная ситуация в Керченском проливе заставила украинские власти ввести военное положение в отдельных областях страны. Она также стала наглядным проявлением специфики современных войн, успех в которых гарантирует не военная мощь, а способность государства устанавливать контроль и управлять потоками: людей и товаров, инвестиций и финансовых операций, информации и межконтинентальных коммуникаций.

Вооруженный потенциал в таких условиях – это дополнительное средство для защиты национальных интересов, а основные противники страны – это конкуренты в организации торговых потоков, обладающие широким арсеналом экономических методов для давления на оппонентов. Какие перспективы Украины в международной системе координат, где военный захват территорий утратил свою первостепенную важность?

Вчера на своей внеочередной сессии Верховная Рада утвердила президентский указ о введении военного положения. Документ со сроком действия 30 дней затронул десять областей, граничащих с Россией, Приднестровьем, а также расположенных вдоль побережья Азовского и Черного морей. Он вступит в силу 28 ноября и не подразумевает ограничение гражданских прав и свобод. Режим военного положения, как акцентировал президент Петр Порошенко, будет применен «исключительно в случае наземной российской военной агрессии». О готовности к мобилизации, если будет введено военное положение, в частности, объявила компания «Укртрансгаз» – оператор украинских газопроводов.

Хотя Украина настроена урегулировать ситуацию политическими и дипломатическими методами, данные национальной разведки говорят о «возможном захвате Российской Федерацией украинских городов на Азовском море – Мариуполя Донецкой области и Бердянска Запорожской области». Об этом вчера заявил Владимир Ельченко, постоянный представитель Украины в ООН, выступая на специальном заседании Совбеза этой организации, созванном из-за прецедента в Керченском проливе.

Почему «болевая точка» переместилась на Азов? Особый интерес РФ к данной территории вызван экономической спецификой – здесь проходит важный для Украины транспортный маршрут, обеспечивающий выход на внешние рынки и участие в международной торговле. Через Азовское море проходит до 80% экспорта Украины, а Керченский пролив – единственная артерия, соединяющая Черное и Азовское моря. Строительство Россией Крымского моста сильно ударило по украинскому грузообороту: в 2017 грузопоток из Бердянска сократился на 47% по сравнению с 2015 годом, из Мариуполя – на 27%.

До сих пор действующий договор 2003 года гарантировал свободу судоходства на всей территории Азовского моря и России, и Украине. Но с момента начала строительства Крымского моста в 2015 году Россия стала чинить препятствия движению украинских судов через Керченский пролив: время от времени здесь полностью закрывался доступ для прохождения всем судам на несколько дней, но разрешалось передвижение лишь российским военным кораблям.

Возможности для такого самоуправства, которое противоречит не только соглашениями Москвы и Киева, но международному морскому праву, заложены в разном отношении к аннексии Крыма со стороны Украины и большинства стран мира. В отличие от России, они по-прежнему считают полуостров украинской территорией. Это порождает противоречия в юридическом толковании действующих договоренностей, заключенных еще до аннексии Крыма в 2014 году, и создает предпосылки для проявления новых конфликтных ситуаций между Москвой и Киевом.

Можно ли рассчитывать на поддержку Запада? Из-за нерешенных территориальных вопросов и вооруженного противостояния на Донбассе, именно Россия сейчас воспринимается как главный противник Украины на международной арене. Но если оценить ситуацию с более широкой перспективы, то становится очевидной для Украины другая важная проблема, где оппонентами Киева выступают также Евросоюз и США, хотя официально они признаны стратегическими партнерами Украины.

Почему так произошло и что такое «современные войны»? Специфика современных конфликтов в том, что они становятся все менее завязаны на завоевании территорий. Территориальный фактор утратил свою роль в позиционировании государств в мировом сообществе. На первом месте теперь оказалась способность страны контролировать рынки, а также воздушное, морское, космическое и киберпространство. Поэтому вопрос о глобальной расстановке сил все реже решается в формате вооруженных конфликтов. Исключением могут стать лишь те регионы, где добываются стратегически важные природные ресурсы и которые связаны с крупными торговыми каналами.

Изменение в формате войны сместило фокус власти на контроль над ресурсными, финансовыми и транспортными потоками. Поэтому современные войны больше не нацелены на уничтожение солдат и гражданского населения на определенной географической территории, а ориентированы на ограничение экономических возможностей оппонента, чтобы лишить его способности развивать свою волю. В потоковой среде основные столкновения происходят в области экономики, а военные операции выступают в качестве их поддержки и подкрепления. Экономическая власть получает гораздо больший удельный вес, чем военный потенциал. Кроме того, в современном обществе потребления живой покупатель, способный обеспечить прибыль корпорациям, ценится дороже погибшего во время боевых действий.

Кого и чего на самом деле следует опасаться Украине? Поэтому наиболее значимые противники будущего для Украины – это не захватчики территорий типа Владимира Путина, а конкуренты в международной торговле и экономике. Кроме отстаивания интересов в Керченском проливе, актуальная повестка дня в этом контексте для Украины связана с борьбой за транзитный потенциал отечественных газопроводов, по которым российский газ транспортируется в ЕС.

«Газпром» целенаправленно снижает их роль на европейском газовом рынке. И судя по результату, который получила Украина на данный момент, у российской монополии это успешно получается. Санкционное давление, которое оказывают западные страны, сталкивается с противодействием бизнес-лоббистов и политических сил, лояльных Кремлю, поэтому не приводит к ожидаемому результату.

«Газпром» продолжает строить новые газопроводы в обход Украины – «Северный поток-2» (при содействии Германии, Франции, Австрии) и «Турецкий поток» (при поддержке Стамбула). В Европу прокладываются новые маршруты для поставок газа от других альтернативных производителей из Норвегии, США и Израиля. Польша постепенно становится новым центром газовой торговли в Европе.

Все это происходит в тот момент, когда Украина пятый год продолжает противостояние с Россией, утрачивая возможности для эффективного развития национальной экономики и сокращая свой промышленный потенциал. Ценность украинской ГТС, которая составляет основу транзитного потенциала страны и является важным звеном национальной энергобезопасности, на этом фоне также снижается на европейском газовом рынке и, в частности, для западных инвесторов.

Чем все может закончиться? Поэтому есть повод для пессимистичных прогнозов о политических и экономических перспективах страны на международной арене. Но сложившаяся ситуация также открывает возможности для более прагматичного взаимодействия официального Киева с зарубежными партнерами, которые не раз акцентировали на поддержке Украины, оказавшейся в центре гибридной войны, какой еще раньше не происходило нигде в мире.

Иначе для Украины рискует повториться история разочарования сродни той, с которой столкнулась страна, отказавшись от своего ядерного потенциала. Тогда ведущие западные государства обещали гарантировать ее территориальную неприкосновенность и безопасность, но в результате оказались бессильны под натиском Кремля.