«Запрещенный»: как в байопике о Стусе соединили советские штампы и соц-арт в духе Сорокина

От фильма «Запрещенный» (бюджет 38,5 млн грн) о поэте и диссиденте Василии Стусе публика изначально ожидала многого. Особенно на фоне скандала, вспыхнувшего во время работы над лентой. Камнем преткновения стала сцена суда, где Стуса от государства защищает молодой адвокат, а ныне известный политик Виктор Медведчук. Год назад появилась информация, что на авторов ленты оказывалось давление со стороны окружения политика – и этот эпизод из сюжета «испарился». Авторы утверждали, что «под нож» сцена попала из-за раздутого хронометража ленты. А после возмущенного бурления соцсетей – была доснята.

5 сентября картина вышла в украинский прокат. И оказалась, с одной стороны, напичканной огромным количеством сценарных и режиссерских штампов, а с другой – с жесткими эротическими фантазиями в духе соц-арта Владимира Сорокина. Претензий нет только к похожести актера Дмитрия Ярошенко на поэта: что есть – то есть. Но к остальному – множество вопросов.

Безымяный Медведчук

Сразу скажем обеспокоенным этой историей зрителям, что эпизод суда в фильме присутствует и воспроизводится практически дословно по стенограмме, выложенной в интернете. Виктор Медведчук, как известно, формализировал свою защиту, ничем не смягчив наказания поэту: за «Антисоветскую деятельность и пропаганду» Стус получил 10 лет принудительных работ и пять лет ссылки.

Единственное «но»: фамилия «Медведчук» в картине не прозвучала. В фильме некий безымянный адвокат вялым тоном сообщает, что во всем полагается на решение суда и просит лишь учесть физическое состояние подзащитного и его отношение к работе. Без подробностей относительно и первого, и второго. 

Проблемы молодежного досуга

Картина начинается с радужно-романтических сцен, как Василий Стус знакомится в метро со своей будущей женой – миловидной девушкой со светящимися глазами – Валентиной Попелюх (актриса Диана Розовлян). Он прямо в вагоне прочитал ей свой стих, и та сразу предрекла: «У вас большое будущее». Стус повел юную особу в арт-тусовку, где представил ее своей яркой подружке – художнице Алле Горской. Девушки из-за взаимной ревности сразу же невзлюбили друг друга. «Попелюх? Попелюшка!», – засмеялась Горская, обыгрывая фамилию новой знакомой. Стус всячески пытается успокоить Валю, что «Алла только друг».

На вечер в мастерской Горской, посвященный памяти поэта Василия Симоненко, врываются милиционеры, как из перестроечных фильмов: хамовитые, маргинальные и неопрятные, с лицами серийных преступников. Они требуют прекратить собрание молодежи через 10 минут. В противном случае они (милиционеры?!) грозят отобрать у Аллы мастерскую. Оказывается, у Горской уже были неприятности: ее витраж «Шевченко. Мать» в вестибюле Киевского университета из-за оконных рам прозвали «Шевченко за решеткой» и разобрали. А потом самого автора исключили из Союза художников, требуя покаяния.

Собрание перешло в парк, где чтение стихов Симоненко стало проходить при свете бумажных факелов, скрученных из «Комсомольской правды» (газеты, прекрасно существующей и сейчас). Это было забавно, потому что чтецы, декламируя из книг, стояли прямо под горящими уличными фонарями. Снова явились милиционеры-чудовища, да еще во главе с толстым нагловатым дружинником. «Если не разойдетесь, будем это тушить из брандспойта», – выдали они удивительную фразу. Дело в том, что во время, описываемое в картине, таких «полицейских машин» в Советском Союзе не было. Надо понимать, стражи порядка пригнали ли бы пожарных? Один из них, глядя на Стуса, оскорбительно заметил: «Митець без яєць».

После этого Василь повел свою девушку на вечеринку, где танцевали твист, но и туда проникли вездесущие милиционеры. «Аспирант!  – развязно заметил один из них, проверяющий документы Василя. – Угу, умный значит». И уже отсюда поэта и научного сотрудника провели в отделение для дальнейшего разбирательства. Судя по картине, в 1963 году, стоило куда-либо привести девушку – там сразу появлялись милиционеры.

Тюремный соц-арт

Дальше вперемешку с черно-белыми пасторальными кадрами советской хроники, идут скандалы, связанные с протестом против ареста поэта Ивана Светличного. На премьерном показе «Теней забытых предков» Сергея Параджанова в Доме кино со сцены раздалось: «Все, кто против диктатуры, – встаньте!». Советский классик Павло Тичина испуганно закричал со своего места в зале: «Прекратите балаган!» – и тут вдалеке почему-то раздалось завывание сирены…

Научные руководители Стуса ему прозорливо сообщили:  «Если продолжишь в том же духе –  сначала вылетишь из института, а потом сядешь». А он дерзко им в ответ: «Власть, которой вы лижете задницу, исчезнет, а неприятный привкус останется».

Все бы ничего, но, к сожалению, монтаж и стиль этой ленты, повествующей о борце с советской властью, напоминают приемы из советского фильма киностудии Довженко о каком-нибудь борце за власть Советов. А ближе к финалу картина неожиданно стала походить на соц-арт Владимира Сорокина: особенно в этом смысле поразили смелые сценарные решения, связанные с тюремщиками. «Нетрадиционная» пара двух режимных офицеров – майора Журавлева (Олег Масленников) и лейтенанта Кузнецова (Виталий Салий) – точно поразит зрительское воображение. Когда обстоятельства изменятся не в их сторону, реплика одного из тюремщиков «Давай убежим в Америку, там полно, таких как мы!» вызовет в зале заслуженный хохот: для 1985 года это были очень просвещенные работники пенитенциарной системы. А то, что с майором начнет вытворять в бане (в качестве наказания) полковник КГБ Вера, которую еще в юности «приставили» к Стусу – вообще словно взято со страниц сорокинского романа «Голубое сало».

Впечатление Mind

Лента эклектичная и своеобразная, пестрящая разными стилями и жанрами, но главный ее недостаток – в том, что образ главного героя выведен слишком плакатно, без изюминки, как в дежурной советской ленте об очередном революционной герое, занесенном в школьную хрестоматию.